Давай поиграем
Шрифт:
– Не смей так разговаривать с вождем, - прошипел Эль, но страх Рины ушел, уступив место гневу:
– Вождь печется о своем клане. Ты - нет!
– Кто печется обо мне?
– Все!
– вскричала Рина.
– Я, Арам, совет. Все! Все ждут, что ты, наконец-то очнешься! А ты... ты!
– А я убил...
Рина захлебнулась криком, пыталась броситься по лестнице, вверх, подальше от безумия брата, но Элизар смеясь, схватил ее за руку, швырнул на пол, прыжком оказался рядом и прошипел:
– Лежать!
Рина не осмелилась
Он же ее брат... брат...
– Убил, - продолжал вождь.
– И что? Мне никто. Ничего. За это. Не сделал.
Что же ты творишь, за что? Ты, вождь клана целителей и убил? Почему, Виссавия, почему ты это допустила? Ну почему?
А вождь тихо продолжал:
– А я так надеялся, что она скажет хоть слово, остановит... что он взмолится, попросит пощады. Но они оба гордые, похожие... Ты не понимаешь, как это приятно... Убить!
"Не надо, - молила Рина, зажимая уши, - не хочу, не желаю этого слышать! Нет!"
Но голос вождя сочился через пальцы, проникал в уши и неумолимо продолжал:
– Так оно и есть - наши целители презирают убийц, отказывают им в помощи, а я убил. Легко. Наслаждаясь самим процессом, пробуя его на вкус до самого конца. Так что, после этого вы меня исцелите, а? Или откажете, как тем несчастным... Отвечай!
– Как ты мог, - плакала Рина.
– Мы помогаем людям...
– "Мы помогаем людям", - передразнил ее вождь, грубо хватая за руку и заставляя подняться.
– Святая невинность. Помогаем. Только забываем сказать... после каждого слова благодарности за нашу помощь богиня становится сильнее. Так кому мы помогаем - людям? Или своей госпоже?
– Эль, умоляю, - шептала Рина, вяло пытаясь вырваться.
– О чем умоляешь? Ах да, забыл. Я сделал нечто еще более страшное. Я нарушил прямой приказ нашей богини. Да, я убил нашего гостя, одного из двух, кого она приказала не трогать. И если завтра Миранис еще будет здесь, я убью и его. Только потому что мне приказали к нему не лезть. Как тебе, сестренка?
– Ты - чудовище, - прошипела Рина, чувствуя, как слезы сами собой высыхают на ее щеках.
– Разбалованное чудовище!
– Не надо давить на совесть, сестренка, - угрожающе улыбнулся вождь.
– Даже тебе. У меня нет совести. А когда на меня давят, я не люблю. Так что лучше заткнись... прямо сейчас. Пока я и тебя не убил.
– Мне... мне стыдно... что ты... мой брат...
Рину никогда не били. Но все бывает в первый раз.
"Если ты это читаешь, то я еще не вернулся. Значит, Виссавия более не контролирует вождя...
Уходи. Вождь Виссавии - безумец, опьяненный эрсом, а богиня не в силах и не хочет его остановить. Уходи немедленно - оставаться в здесь для тебя опасно. Вождь не хочет видеть тут
Кадм кинул письмо на стол, посмотрев на молчавшего Мира. Принц был в ярости. Телохранитель это не только видел, но и чувствовал, тем не менее привычно не давая эмоциям Мираниса затянуть и его в порочный огонь. И сказал то, что читал и в глазах остальных телохранителей:
– Прости, но нам надо уходить из Виссавии. Сейчас.
– Даже не подумаю, - зло перебил его принц.
– Мир, я прошу тебя.
– Даже не подумаю! Я пойду к этому ублюдку и потребую вернуть Рэми!
– Мир... Рэми мертв, ты это знаешь.
– Как и то, что еще не поздно.
– Если умрешь и ты - будет поздно. Прошу тебя Мир, мы все должны уйти из клана. Сейчас.
– Он мой телохранитель!
– А ты - его принц. Мир, прошу тебя...
Откуда-то раздался истеричный крик, и раньше, чем телохранители успели шевельнуться, Миранис вскочил с места и выбежал за дверь.
Телохранители без слов бросились следом, но догнать принца удалось не сразу: лишь когда миновали они темные коридоры, выбежав к лестнице, лишь когда Мир застыл у верхней ступеньки ошеломленно глядя вниз и покачнулся. Кадм оттянул его от лестницы, хотел увести в относительно безопасные коридоры замка, но властным движением принц вырвался и подошел к перилам, ограждавшим лестничную площадку.
Там, внизу, в освещенной ярким, солнечным светом зале, царила тишина. Придворные, бледные, непривычно тихие, пятились назад, все более расширяя свободное пространство вокруг фигуры в белоснежном, заляпанном красным плаще.
Вождь не был похож на того, вчерашнего: глаза широко раскрытые, блестевшие нездоровым смехом; на щеках выступил лихорадочный румянец; длинные волосы, вчера скрепленные в аккуратный хвост, теперь рассыпались по плечам, слипшись от стекающей с прядей крови: как и любой безумец, вождь любил яркие выступления, подкрепляя свое появление магией.
Наверное, зря он это, подумал Кадм. Зря эти потоки крови с волос, оставляющие на белоснежном мраморе красные лужицы, зря эта тягучая, сдобренная магией, аура страха... хватило бы и одного взгляда на то, что вождь держал на руках: небрежно завернутое в белоснежную ткань мертвое тело.
– Р-э-э-э-э-м-и!
– пронзил тишину истерический крик.
Лия билась в руках хариба принца, рвалась к брату, а потом вдруг обмякла, теряя сознание. Вновь над залом зависла тишина.
Элизар недобро усмехнулся, поймав взглядом принца. Кадм напрягся, приготовившись к непростой схватке, а за его спиной Лерин опустил над Миранисом невидимый щит.
– Думаете, эти игрушки меня остановят?
– спросил Элизар, опуская руки. Мертвое тело с глухим стуком упало на землю, покатилось, делая несколько оборотов и освобождаясь от плена простыни, а вождь перешагнул мертвого, не спуская горящего ненавистью взгляда с Мираниса: