«Давай полетим к звездам!»
Шрифт:
– Ну, не такие уж и безаварийные были у нас полеты, -Макарин, не соглашаясь, трясет головой.
– Вспомни “Восток-3”, старт Гриши Нелюбина. Отказ третьей ступени, корабль падает в тайгу.
– Но Григорий остался жив. Сломал ногу, лечился долго, но сейчас уже снова на летной подготовке. Так?
– Так, - вынужден согласиться Макарин, но сдаваться в споре в целом он не собирается, и выбрасывает еще один козырь:
– А твой первый полет? Когда отказала автоматика на спуске, и Пашка Белянин сажал “Восход” на “ручняке”?
–
– Один из штатных режимов посадки.
Макарин морщит лоб, пытаясь вспомнить еще какую-нибудь аварийную ситуацию во время наших полетов, но, в конце концов, разводит руками:
– Ну, все... В остальных полетах действительно ничего серьезно не ломалось.
– И как ты, инженер, это объясняешь?
– Высоким техническим уровнем нашей космической промышленности, - Олег улыбается.
– Растущей культурой производства и надежностью испытательной базы...
– Передовицы в “Правду” писать не пробовал? Вполне бы могло получиться... Ты вот что скажи, дорогой товарищ инженер, куда эта культура производства и надежность техники девались при подготовке нашего полета?
– Э... Что-то было не так?
– А ты не заметил?
– ухмыляюсь язвительно.
– Например, во время запуска?
– Сначала отказ двигателя, а потом пожар на первой ступени ракеты?
– вспоминает Макарин.
– Ну, да... Это было.
– Номер один и два, записываем, - пишу жирные единицу и двойку на листе бумаги.
– Две аварии на участке выведения. Заметь, дорогой мой инженер, при всех предыдущих пусках “Ленина” не было ни одной - ни единой!
– неисправности.
– Ну, знаешь, Лешка, такое тоже случается. Не все же коту масленица.
– Согласен, - киваю я.
– По теории вероятности могла произойти любая авария даже на тысячекратно испытанном изделии. А у нас - новая ракета-носитель.
– Вот-вот, - подхватывает радостно Олег.
– Вот эта неисправность и вылезла в самый напряженный момент полета...
– Ага, вот только причины отказа двигателя и пожара на первой ступени конструкторы с испытателями до сих пор объяснить не могут.
– Бывает, - Макарин снова разводит руками.
– Техника у нас - сложнейшая. Не все неисправности видно с первого взгляда. Покопаются - найдут...
– Вполне может быть, что отыщут. Только хочу тебе напомнить, что если бы не своевременное вмешательство Королевина, лунная ракета рванула бы как хороших размеров бомба. И мы не то что к Луне бы не слетали, а и косточек своих бы не собрали!
– Тут я с тобой полностью согласен. Если бы не Сергей Павлович...
– Кстати, о Королевине, - перебиваю я.
– А тебе не показалось, что он слишком быстро среагировал на аварию? Как будто заранее знал, что в конце работы первой ступени случится пожар...
Макарин смотрит на меня расширившимися глазами, потом фыркает:
– Лешка,
– Ладно, пока проедем... А как тебе отказ компьютера перед первой коррекцией? И внезапно случившееся - как на заказ!
– мое недомогание. Заметь: ничего накануне не было, никаких симптомов...
Рисую на листе бумаги толстые тройку и четверку.
– И что тут таинственного?
– Макарин озадаченно чешет затылок.
– Был обычный компьютерный сбой. Твоя же болячка... Организм человека адаптируется к условиям космического полета примерно в течение недели.
– Но в предыдущем полете ничего подобного со мной не было! Я чувствовал себя в невесомости, как рыба в воде!
– Ты летал всего лишь сутки. Твой организм не успел толком отреагировать. А вот в нашей экспедиции взял и захандрил. Мне в первом полете дурно сделалось к исходу третьих суток невесомости. Краснел, бледнел и наизнанку выворачивался. Ничего не попишешь: индивидуальная реакция организма.
– Следующий пунктик, - вывожу на листе пятерку.
– Еще один очень странный компьютерный “сюрприз” во время прилунения. “Лунник” летел точно на “Луноход”. Сбой компьютерной программы инженеры тоже объяснить не могут.
– Повторюсь: даже самая проверенная техника может преподнести любые неожиданности...
– Шестое - отказ двигателей при старте с Луны, - пишу на листе еще одну цифру.
– И снова нет объяснений... Ни в одном из полетов никогда не отказывали сразу оба двигателя. Во время испытаний на Земле такого тоже не было.
– Подарочек от техники, - Макарин пожимает плечами.
– Все когда-нибудь случается в первый раз.
– Ага, и тут же еще один “сюрпризец”, - уже седьмой, да?
– течь в топливном баке “Лунника”. Это тебе как?
– Ну...
– Нас едва не протаранил американский “Сервейор” - это восемь.
– Сначала аппарат вышел из под контроля центра управления, а потом вообще развалился на части, - робко пытается вставить Олег.
– Девятое: усиленные перегрузки во время посадки на Землю. Единиц пятнадцать не меньше...
– Это - да!
– Макарин морщится.
– У меня до сих пор кости ноют. Приложило нас солидно.
– И как ты это объяснишь? Мы шли точно в посадочный коридор. Это подтверждает вся телеметрия. Спуск был управляемый, перегрузки на нем не могут быть выше четырех-от силы пяти “же”.
– А вот этого я никак объяснить не могу, - вздохнув, наконец-то соглашается Макарин.
– У меня тоже было ощущение, что мы фатально сбились с курса. Зарылись слишком глубоко в атмосферу. Полный звездец наступал нам, Лешка.