Давай попробуем вместе
Шрифт:
– Твоему Франкенштейну? Нет, спасибо. – Я взял сигарету и спросил, давно ли из дома: здесь таких не сыщешь.
– Второй день. Но уже третий раз… Практика.
– Откуда?
– Из Питера.
– А курс?
– Третий.
Перед моими глазами в строгом хороводе проплыли белые колонны в обрамлении желтых стен – институтского здания на Пироговке…
– А я до третьего не дотянул, – выговорил я, несколько раз моргнув от колючей пыли.
– У тебя еще все впереди.
– Ага. Как срок отмотаю.
– Какой срок?
– Какой дадут…
– За что?
Не знаю, почему я тогда не послал его подальше. Командующего армией, военпрокурора,
Час спустя я получил медицинскую индульгенцию, в которой, наряду с устрашающим описанием возможной гангрены в начальной стадии, значилась еще тяжелая психологическая травма, повлекшая временное помрачение рассудка и, как следствие, неспособность отвечать за свои действия и поступки. А соответственно, несовместимость с армейской службой, особенно в условиях, близких к экстремальным…
Помню, я не удержался и заржал, как жеребец, над последней формулировкой. На что «доктор Франкенштейн», неплохой, как выяснилось, мужик, грустно поглядев на меня через толстые стекла очков в золотой оправе, назидательно произнес:
– Да будет вам известно, молодой человек, официально у нас не ведется никакой войны…
26
В пятницу я отправился к Денису. На первом этаже его дома разместился «Детский мир». Очень кстати: я совсем упустил из виду, что у него маленькая дочь. Как-то неприлично заявляться в дом, где есть ребенок, без игрушечного пустяка. Но я понятия не имею, что любят годовалые дети. Продавщица, полная дама средних лет, быстро разрешила мои проблемы, подобрав яркую глазастую куклу-неваляшку. Я от души благодарю даму-продавца – попадись молоденькая бездетная девчонка – до вечера б не отоварился. Забираю фирменный пакет и топаю к выходу…
«И он привезет «Лего»?»
Черт, за каким делом я вспоминаю о том, что меня не касается?
Возвращаюсь. Захожу в пестрящий разнокалиберными коробочками отдел, интересуюсь «Лего» – радиоуправляемой космической станцией. Улыбчивая красотка подает мне синюю коробку внушительных размеров с четырехзначным числом на красной этикетке сбоку, которое я по простоте принимаю за инвентарный номер.
– Радиоуправляемая?
– Разумеется. Последняя модель, – лучезарно улыбается красотка. – Будете брать?
– Сколько стоит?
– Вот же цена. – Ее улыбка несколько охладевает, когда длинный ноготь, словно указка, касается красной этикетки.
– И это дерьмо столько стоит?!
Я спохватываюсь, извиняюсь. Красотка сдвигает брови и, стерев улыбку, обиженно заявляет, что это – настоящая Дания, не какой-нибудь Китай. В эту минуту я понимаю, что люблю китайцев гораздо больше датчан.
– На какую сумму вы рассчитываете? – сжалившись, вновь снисходит до моей скромной персоны мисс «Лего».
Я прикидываю, сколько осталось до зарплаты, и сообщаю. Девушка смотрит на меня и вдруг улыбается не дежурно-голливудски, а совершенно искренне, как своему. Наверное, с ее зарплаты тоже не разыграешься в датские радиоуправляемые бензоколонки.
– Возьмите это. – Она протягивает мне коробочку с каким-то космическим тарантасом. – Из. недорогих это самое ходовое. А рукодельные папы умудряются еще как-то и батарейки туда пристраивать…
Коробочка помещается в кармане моей куртки, даже не оттопырив его.
– Знаете, –
– И не говорите. – Махнув рукой, она неожиданно вздыхает. – Мы с мужем сами никак не решимся…
Дверь открывает сам Денис. Похудевший, бледный, но вполне жизнерадостный.
– Ну, здравствуй, братишка.
Передвигается он тихо, видно, что еще с трудом. Я обнимаю его осторожно, чтобы не причинить боль. А потом внезапно попадаю в какой-то безумный хоровод из пышущих улыбками лиц, блестящих глаз, мокрых ладоней, каждая из которых норовит хлопнуть меня по чему попадется… Я беспомощно поворачиваюсь. Высокий усатый дядька смачно чмокает меня в обе щеки, после чего остается ощущение, будто тебя вылизал доберман. Увернувшись от него, попадаю в жаркие объятия дородной пышной дамы, называющей меня сынком. Худенький парнишка, очень похожий на Дениса, глазеет на меня с преданным обожанием. Вся компания с гиканьем и гвалтом тащит меня в комнату, сажает за стол и замирает в предвкушении. Я же беспомощно кручу головой по сторонам, натыкаюсь взглядом на большую икону с изображением женщины. Наверно, Богоматери. Под ней крепится небольшая корзиночка со свечкой. Поймав мой взгляд, Денис улыбается немного смущенно:
– Это Любаша поставила. Пока я был там… Она считает, что меня спас Бог. Может, так оно и есть…
Вся наша компания уже в сборе. И мерзко хихикает.
– Где тебя носит, герой дня? – завидев меня, возмущается Кирилл. – Уже водка нагрелась, а закусь простыла.
В манеже сосредоточенно перебирает разноцветные погремушки Машка – маленькая копия отца. Кареглазая, с вьющимися темными волосиками. Я отдаю ей неваляшку под изумленно-одобрительный мужской рев.
– Вот еще один кандидат в папаши!
– Признавайся, Костыль, где нахватался?
– Денис, как у твоей супруги с молодыми холостыми подружками?
– Да идите вы… – Я чувствую вдруг, что меня обдает жаром, и сам на себя злюсь. Нет картины глупее, чем здоровый мужик, краснеющий, как девственница при виде члена.
Тем временем девчушка в манеже, обведя развеселившихся мужиков презрительно-женским взглядом, уверенно протягивает мне обе ручонки. Я неуклюже подхватываю ребенка, пристраиваю на колени и сижу, боясь шелохнуться – такой она кажется маленькой, хрупкой и подвижной, как ртуть. Крохотные цепкие пальчики сию минуту захватывают в плен мой нос, затем переключаются на уши и щеки. Отец пытается переманить дочку к себе, но тщетно.
– Терпи, – назидательно вещает Огурец. – Годков через пятнадцать просить будешь – не сядет.
Наконец появляется раскрасневшаяся от плиты жена Дениса. Миниатюрная платиновая блондиночка с длинными локонами, в белой оборчатой блузке, с расстегнутым от кухонной жары воротом. Мило улыбаясь, она представляется Любой, протянув каждому узкую ладошку с неброским маникюром, забирает ребенка и уносит спать, но из соседней комнаты еще долго доносится негодующий рев девочки.
Я мимоходом разглядываю жилище Дениса. Кругом – ни пылинки. Кружевные занавесочки на окнах, портьеры в тон обоям, диванному покрывалу и мягкому ковру на полу. Видимо, то же бросается в глаза и остальным. Тут уж порция подколок достается Огурцу: мол, не хватает в натюрморт пары не слишком свежих носков, желательно с дырочкой… Огурец конфузится и стращает, что «протащит» наши мещанские воззрения в фельетоне…