Давай сделаем это громко
Шрифт:
– Я уже минут пятнадцать за тобой наблюдаю, хотел убедиться, что ты одна. Ты ведь одна?
– Совершенно, – подтверждаю я.
– И как настрой?
Боже, что за тупые вопросы? Я с трудом подавляю раздражение:
– Отличный. Хочется чего-нибудь безумного.
– Безумного? – он усмехается. – Это можно запросто устроить.
– Правда? Это каким же образом? – я поджимаю губы и веду плечом, изображая флирт и заинтересованность. На самом деле меня откровенно тошнит от одного вида этого мужлана.
– Пойдем, я покажу тебе все, что умею, – он протягивает
– Что, вот так сразу? – фыркаю я неосторожно. Он серьезно, блять, решил, что я пойду с ним трахаться после трех фраз?! Ох, ну да, тут же это в порядке вещей! Я быстро маскирую свое раздражение наигранным восхищением: – А ты не тратишь времени на прелюдии! – и вкладываю ладонь в его. Его пальцы толще моих раза в три. Такому и член не нужен. Выебет пальцами – мало не покажется. Невольно я вспоминаю пальцы Мирона: те были хоть и по-мужски крупными, но какими-то более изящными, и не пугали, как эти отвратительные сосиски.
– Не против, если к нам присоединится мой друг? – спрашивает он, пока тащит меня за собой в коридор.
– Что? – я теряюсь. – Нет, я думаю, нам и вдвоем будет хорошо…
– Ну окей, – он недобро хмыкает и останавливается возле одной из кабинок.
– Зовут-то тебя хоть как? – спрашиваю я зачем-то.
– Максим, – он спиной вталкивает меня в кабинку, заходит следом и задергивает плотную бархатную штору. – А это Жека.
Я разворачиваюсь. Прямо передо мной стоит еще один мужик, менее крупный, чем этот, но с такой же самодовольной харей.
– Эй, парни, мы так не договаривались, – я поднимаю вверх ладони, чтобы возразить, но Максим преграждает мне путь наружу:
– Да брось. Тебе понравится.
9 глава. Расплата за глупость и немые крики
Только теперь мне в голову ударяет страшная мысль: свой перцовый баллончик я оставила в сумке, а сумку сдала девице-администратору. Твою-то мать! Как можно было так облажаться?!
Нельзя сказать, что меня сразу охватывает паника. Мне как-то не верится, что они и вправду могут трахнуть меня вдвоем и одновременно. В системе моих моральных координат это еще отвратительней, чем просто сексуальное насилие. Какой мужик захочет трахать бабу и при этом делить ее с другим мужиком?
Но у Макса и Жеки, похоже, с этим нет проблем. Они наступают на меня одновременно: один спереди, другой – сзади, а я все еще стою с поднятыми вверх ладонями, растерянная и откровенно ошарашенная.
– Вы ведь это, блин, несерьезно? – фыркаю я, пытаясь улизнуть в просвет между ними, чтобы встать к стене и снова выставить перед собой руки. – Давайте хотя бы по-очереди, сначала один, а потом второй…
– А вариант с двойным проникновением тебя не устраивает? – грубо усмехается тот, который Максим. Меня аж мутит от его мерзкой хари. Хоть половина и скрыта маской, в узких отверстиях блестят безумные поросячьи глазки.
– Чего, блять?!
– Я вставлю член в твою киску, а Жека вставит член в твой задницу, что непонятного, детка? – он хищно облизывается. – Ты что,
– Я что, блять, плохо выражаюсь по-русски?! – рычу я бессильно, чувствуя, как дрожит голос, а в голове бьется предательская мысль: Кристина, дура, идиотка, дебилка, пизда тупая, беги! Вот только бежать некуда: я прижата к стене грузным потным телом. Я никак не рассчиывала, что их может оказаться двое!
– А ты не выражайся, – подает голос второй мужик, который Жека. – Лучше отсоси мне, – он расстегивает пряжку на ремне и одним движением стягивает и штаны, и трусы, вываливая багровый член.
– Сам себе отсоси! – рявкаю я. – Отпустите меня! – я дергаюсь, пытаясь вырваться, но Максим хватает меня за запястье и оттаскивает от стены, швыряя на постель. Падая, я ударяюсь ногой о край кровати и кричу от боли. Оба мужика приближаются ко мне, вывалив волосатые мошонки.
Я вскакиваю на постели, отбегая к самому изголовью, к стене, надеясь проскочить мимо них, когда они приблизятся, и выскользнуть наружу.
Кричу. Но мой крик ничего не значит в этих стенах: он глушится криками и стонами из соседних кабинок, битами музыки с танцпола, кожаными стенками, бархатным занавесом.
Тот, который Жека, хватает меня за щиколотки, и дергает вниз. Пока я пытаюсь отопнуть его, второй уже рвет платье на моей груди. В четыре руки они сдирают с меня клочья одежды, и я остаюсь в одном белье. Платье отброшено на пол вместе с дороженной камерой, которая больше ничего не снимет. Я вырываюсь, задыхаясь истеричными воплями. Одна рука зажимает мне рот. Вторая ложится на грудь, сжимая сквозь ткань бюстгальтера. Третья скручивает руки. Четвертая лезет между ног и сходу впивается в сухое, сжатое влагалище двумя пальцами. Из глаз брызжут слезы. Я пытаюсь сжать ноги, пытаюсь укусить руку, придавившую мне челюсть, извиваюсь змеей, но четыре руки держат меня крепко… Зажатая между двумя телами, я едва могу пошевелиться.
Когда неоновый красный свет вдруг сменяется ярким желтым, и два мужских тела скатываются с меня, я не сразу соображаю, что произошло. Потом вижу четырех секьюрити – больших мужиков в черных футболках, которые стаскивают моих почти-насильников с кровати и тащат на выход. Штора отодвинута. У входа в кабинку стоит Мирон. Маски нет, руки скрещены на груди, выражение лица озадаченное.
– Ты ебнутая, что ли? – спрашивает он спокойно, без всякого осуждения, но немного с любопытством. Я смотрю на него исподлобья глазами, полными ненависти, а потом стягиваю с кровати красное покрывало и укутываюсь в него.