Давай сыграем… в любовь…
Шрифт:
— А вы злопамятны.
— На самом деле — нет, — она с тоской посмотрела на комнату. Двадцать пар глаз внимательно следили за ними, делая вид, что заняты светскими разговорами, — Все эти мужчины, с которыми мы ужинали, — ваши министры?
— Трое. И двое членов парламента.
— И как часто вы обязаны устраивать такие приемы?
— Император Франц делал это раз в неделю, искренне считая, что это помогает найти компромиссы между парламентом и министерствами.
Амалия внимательно посмотрела на жениха:
— А что считаете вы?
— Я еще пока не совсем разобрался
— Да, вы правы, — девушка вздохнула и вдруг вспомнила, что хотела спросить, — Вы поговорили с Герольдом?
— Увы, он как сквозь землю провалился…
— Странно. Думаете, он сбежал?
— Будем надеяться, — Рудольф многозначительно посмотрел на Амалию, та вздрогнула, понимая, что он имел в виду возможное убийство, — Я вызвал шефа жандармерии — разобраться. Заодно и узнать обстоятельства смерти служанки…У графа Вельзеера дар — он может допрашивать мертвых.
— Она что-то прояснила?
— К сожалению, нет. Она задержалась, кувырк… встречаясь с одним из лакеев в парке. Возвращаясь во дворец, она услышала шум в кустах и пошла посмотреть. Зверь выскочил на нее из темноты…
— Интересно, почему она вообще выходила из дворца? — задумалась Амалия, — А лакей, как его имя?
— Она называла его Лео…
— Как кронпринца? — изумилась Амалия. Рудольф ошарашенно посмотрел на нее:
— Об этом я не подумал.
— Просто у вас не было сестры, которая грезила Леопольдом, — ответила девушка и слегка покраснела, вспомнив, что именно эту сестру она и пыталась предложить Рудольфу вместо себя. Император хмыкнул, тоже наверняка вспомнив об этом:
— Думаете, это тот же лакей, который рассказал вам о щенке?
— Возможно, это — один и тот же человек, — кивнула девушка.
— Вельзеер допрашивает слуг, но пока безрезультатно.
Амалия хотела возразить, что это, скорее всего, ненастоящий лакей, но барон Фриш подошел к ним:
— Ваше Величество, Ваша Светлость, — он почтительно склонил голову, — Хочу напомнить, что у вас гости…
— Эдмунд, хочу напомнить, что именно твоя родительница настоятельно советовала нам с Амалией сыграть счастливую влюблённую пару, — слегка язвительно отозвался Рудольф, — Влюбленным свойственно уединяться…
Девушка взглянула на него, полагая, что император шутит, но нет, он говорил серьёзно. Значит, весь их разговор для него был игрой… Настроение испортилось.
— Эдмунд прав. Нам пора вернуться к гостям, — тихо сказала девушка. Император покачал головой:
— Постойте еще минуту.
— Извините, мне не стоит пренебрегать своими обязанностями, — она постаралась, чтобы голос звучал все так же благожелательно, и достаточно быстро, так, чтобы никто не успел остановить ее, направилась к диванам.
Вопреки её ожиданиям, этот вечер не стал затягиваться: поняв, что получить протекцию от невесты императора не удастся, гости отбыли достаточно быстро, после чего все еще расстроенная Амалия, сославшись на головную боль, прошла в спальню. Мари, глядя на её расстроенное лицо, решила воздержаться от вопросов, за что Амалия была ей благодарна. Горничные, теперь их было
Заснула Амалия почти сразу, как голова опустилась на подушку. Сон был какой— то тяжелый, он не давал спокойствия, а утягивал в зыбкую трясину нереального. Она вновь брела по дворцу, только на этот раз почти в полной темноте. Порывы невесть откуда— то взявшегося штормового ветра сбивали с ног, каждый шаг давался с большим трудом. Часто она падала на колени и каждый раз поднималась, зная: свались она — это конец.
Вот и знакомые ореховые двери. Лакей, чье лицо оставалось в темноте, распахнул их, перчатки на его руках были красные. Присмотревшись, Амалия поняла, что ткань пропитана кровью. Отшатнувшись, девушка вбежала в кабинет императора. Рудольф был там, он стоял у окна, держа в своих объятиях женщину. Он повернулся. Усмешка исказила его лицо, а потом сверкнули клыки зверя…
Девушка проснулась от того, что кто— то тряс ее за плечо.
— Что? — пробормотала она, все еще задыхаясь от отчаяния и страха.
— Там… там кто— то ходит, — в темноте лицо Мари казалось особенно бледным.
— Где?
— В соседней комнате. Слышите?
Амалия прислушалась. Действительно — шаги. Размеренные и тяжелые, словно проникший в императорские покои прекрасно в них ориентировался. Звуки доносились все ближе. Девушки переглянулись.
Амалия вскочила с кровати, подхватила шелковый халат, лежащий на стуле, дрожащими руками затянула пояс. Мысль постучаться в закрытую дверь, ведущую в спальню императора, она отмела сразу, ее вид вполне мог спровоцировать мужчину на те поступки, о которых они вполне могут пожалеть впоследствии. К тому же, все еще находясь под впечатлением от сна, она не могла разграничить кошмар и явь, и ей чудилось, что Рудольф действительно обнимал другую… а еще и эти клыки…
С другой стороны, по ее комнатам бродил кто— то. Возможно, это был именно тот лакей, которого они искали, и кто — в этом она почему— то не сомневалась — и пытался отравить императора.
Амалия вслушалась в размеренные звуки, доносившиеся из-за дверей, и вдруг поняла, что ее так насторожило. Тот, кто бродил за дверью, был не человек. Люди не умеют ходить так плавно, размеренно, цокая когтями по полу.
— Мари, — еле слышно прошептала Амалия, схватив фрейлину за руку, — Это оборотень…
Та побледнела и вскрикнула, шаги сменились прыжками, дверь задрожала, затем распахнулась, и в проеме возникла оскаленная темная морда с ярко горящими зелёными глазами.
Тут же вспыхнула магическая защита, наложенная Рудольфом. Нити зазвенели, переливаясь зелено— синими сполохами.
Зверь зашипел, попятился, клацая зубами. В магическом свете его клыки отливали голубым, было видно, как с них медленно стекает слюна, оставляя на паркете безобразные темные кляксы.
Мари завизжала. Амалия прошептала заклинание, которое вдруг вспомнила, ему учил брат, и оборотень отлетел к противоположной стене. Еще одно заклинание — и свечи в канделябре, стоящем на прикроватном столике, загорелись.