Давид против Голиафа
Шрифт:
Я думаю, что на уровне гражданского общества, неправительственных организаций, энтузиастов «снизу» Иран получит неограниченную поддержку. А вот что касается правителей, то, думаю, будет резкое разделение на тех, кто с Ираном, – таких будет большинство, и тех, кто с Америкой, – это будет небольшая кучка полуамериканских режимов, которые обречены сидеть на американских штыках, на американской поддержке, без которой не проживут и года. Это, например, относится к Саудовской монархии, возможно – к Тунису.
Н. Недавно появилась версия, что в рамках переговоров по Ирану в качестве определенной уступки со стороны США в ответ на ядерный компромисс от Ирана может быть раздел Ирака между странами-соседями. Насколько это реально и к чему может привести?
Г.Д.
Из-за конфликтов, которые обязательно привлекут внимание соседей и ООН, легитимность тех, кто поглотит эти части Ирака, в итоге понизится. Кроме того, учтите, что в данном случае части арабской страны достаются двум не арабским странам. Сирия – арабская страна, но Турция и Иран – не арабские страны. В итоге это приведет к усилению конфликта между арабским и не арабским пространством на Среднем Востоке.
Н. Возможно ли на данный момент вообще приобретение Ираном статуса главного игрока на ближневосточной политической арене?
Г.Д. А Иран уже получил статус главного игрока на Ближнем Востоке, потому что Иран сегодня ставит главнейший вопрос ребром – это вопрос о глупости и лишенности смысла договора о нераспространении ядерного оружия. Этот договор давно превратился в кандалы, которые сковывают свободное развитие и научное продвижение во всем мире, кроме пяти держав, которые составили «ядерный клуб».
При этом мы знаем, что не менее 20 других держав имеют возможность производить и уже произвели такое оружие – в их числе Южная Африка, Бразилия, Северная Корея, Чили, Аргентина, Пакистан, Индия и, естественно, Израиль. Можно к этому кругу, наверное, прибавить еще несколько стран. В итоге договор превратился в очень лицемерную дубинку, для того чтобы ею мог пользоваться этот элитный клуб.
Кстати говоря, этот клуб создан на принципах, мягко говоря, уязвимых с юридической точки зрения. Например, Китай получил доступ к ядерному оружию ценой собственных усилий – ему было отказано в помощи со стороны Советского Союза, но он признан в качестве страны-участника клуба, потому что он входит в Совет безопасности в качестве страны-победителя 1945 года. Но давайте вспомним, что Китай представлял как страну-победителя Чан Кай Ши и Гоминьдановский режим на Тайване. Чан Кай Ши в течение 20 лет, до 1974 года – до визита Никсона в Пекин, играл роль официального Китая, а коммунистический Китай считался незаконным. Чанкайшистский режим сидел в ООН, а Китай был как бы непризнанным государством. После того, как Никсон поменял ситуацию из прагматических соображений и признал Китай, все изменилось. Но по логике именно Тайбэй должен был бы быть сейчас членом ядерного клуба.
На неувязках основан доступ к ядерному оружию Франции, которое является лишь волевым решением де Голля. Все это образовывалось явочным порядком, путем создания прецедентов, и сегодня размахивать этим договором – это создавать для этого клуба право управлять жизнью народов по собственному усмотрению, в том числе и путем ядерного шантажа, к которому прибегают США.
Сегодня Иран взял на себя миссию поставить этот вопрос под сомнение. И когда говорят: «Мы не понимаем, зачем Ирану ядерная энергетика, когда там столько нефти», – это не что иное, как пещерный дискурс, который практически что подразумевает? Мы лишаем эту страну права на высшую школу, на высокие технологии, на развитую инфраструктуру, которые всегда связаны с развитием ядерной энергетики. То есть, эта страна имеет право сжигать бензин и газ, продавать его, тратить деньги на
Иными словами, заявления Чейни или Вулфовица, делающиеся по поводу Ирана, говорят именно о таком отношении – «Только мы имеем право развиваться, а остальных надо притормаживать». Это технологический империализм, который приведет к тому, что образуются технические сверхдержавы, тормозящие процесс развития в других странах.
Н. Как Вы оцениваете перспективы сотрудничества Ирана с Россией?
Г.Д. Для России очень важно удержать позиции страны, которая экспортирует ядерные технологии и те элементы высшей школы, которые еще не развеяны, не атрофированы, не бежали на Запад, а связаны именно с российским заделом в этой области. Для России тоже стоит вопрос о развитии ядерной энергетики. Сегодня лидером по экспорту ядерной технологии является Франция. Ядерные реакторы на французских подводных лодках, например, на 15 лет опережают английские и американские аналоги. Для России такая возможность как сотрудничество с Ираном – это подарок. Если мы оттуда уйдем, то это место займут Франция и Китай. США пытаются наложить вето на развитие стран Третьего мира, но Франция и Китай активно там работают, гораздо успешнее, чем Россия, и они меньше внимания обращают на демагогию американцев. Поэтому для России это крайне важно.
Н. В России есть различные объединения мусульман. Почему их так много и в чем между ними разница?
Г.Д. Мусульманские объединения в России, если иметь в виду муфтияты, являются структурами федеральной власти, которая, внедряясь в мусульманское сообщество, переодевает определенных бюрократов в чалму и халат, заставляя их таким образом позировать в качестве «своих» для мусульман. В действительности эти муфтии являют собой щупальца федерального бюрократического аппарата, не имея никакого отношения к реальному мусульманскому сообществу. Они ни за что не отвечают, не могут решить никакие вопросы. Они являются лишь функционерами, которые «держат руку на пульсе», должны отчитываться за векторы, действующие в мусульманском сообществе, но оно живет своей жизнью. Будущее мусульманского сообщества в России связано с интересами и устремлениями молодых людей, которые сегодня выступают за модернизацию своих обществ, своих республик, за уход с постов коррумпированных чиновников, за освежение атмосферы культурной и общественной, за создание гражданского общества, которое могло бы критиковать эксцессы полицейского произвола и бюрократии в таких республиках как КабардиноБалкария, Ингушетия, Дагестан… Это язва современности, язва нашей жизни и с ней необходимо бороться.
Н. Не так давно возникла дискуссия по поводу наличия в гербе России крестов. Одним из авторов предложения их оттуда изъять называли и Вас. А зачем?
Г.Д. Я не начинал этого вопроса и не предлагал этого. Мне навязали эту тему. Неожиданно сказали, что кресты в лапах двуглавого орла оскорбляют мусульман и их надо убрать. Ко мне обратились с вопросом, считаю ли я, что их надо убрать. Но эти кресты, если уж на то пошло, как и сам орел, никакого отношения к христианской символике не имеют. Кресты, фигурирующие в российском гербе, имеют зороастрийский, иранский генезис. Это солярные символы, не имеющие ничего общего с орудием мук и страданий, на котором, согласно христианской традиции, был распят Иисус. Эти кресты – солярные. И принцип императорской власти, когда на одном из символов (скипетр, держава или что-то еще) фигурирует крест, – это принцип иранской императорской «солнечной» власти. Иранская императорская традиция повлияла и на римских императоров, на римскую традицию – отсюда и кресты.
То же и с орлом. Двуглавый орел – это зверь «о семи концах» (два крыла, две лапы, две головы и хвост – прим. ред.), а христианские символы, как лягушка или птица, они шестиконечны – они отражают знак христиан |+| – Иисус Христос. Это шестиконечная фигура. Так что символика здесь завязана гораздо более древняя, нежели христианская. К проблемам приводит невежество. Вопрос о крестах, полумесяцах и двуглавых орлах – продукт традиционалистской невежественности интеллигенции и бюрократии.