Давняя история
Шрифт:
— Да нет, пустяки. У нас через профком брали, — соврал Мухин с ходу. — Я взял на всякий случай. Отдам. Из рук вырвут. Разве мне кино нужно? Не виделись мы с тобой давно.
Два этих разговора если и не решили, то отодвинули, упростили проблемы, стоявшие перед Мухиным, внесли кажущуюся ясность и известное успокоение. Вечером он сказал Курилову:
— Знаешь, с Танькой все само собой получается. Пригласил ее в кино, не захотела идти.
— Везет тебе, — откликнулся Вова сдержанно.
—
— Для тебя ж, дуралея.
— Да хоть и для меня? Некрасиво мы спланировали.
— Ну, если с мещанской точки зрения…
— Почему — с мещанской?
— С точки зрения предрассудков.
— А без предрассудков, что?
— Если без предрассудков, то не вижу ничего предосудительного. Чего твоя Татьяна добивается? Связать с тобой жизнь, так?
— Ну, так.
— Значит, о всей твоей жизни речь идет. Так?
— Ну…
— Так почему же ты не имеешь права, прежде чем свяжешь себя, проверить, с кем тебе жить придется?
— Постой, разве мы о проверке говорили?
— Я, например, подразумевал это.
— Может, и подразумевал, а говорил не так.
— А как с тобой, с ослепленным, самовлюбленным болваном можно разговаривать? Ведь ты убежден, что она в тебя влюблена до смерти, и мысли не допускаешь, что тебе рога наставить могут.
— Считаешь, могут?
— Не знаю, но вопрос о будущем нельзя решать в жеребячьем восторге. Тут головой думать нужно. Знаешь лозунг — «доверять и проверять»?
— Это, Вова, в политике. А вообще, врешь ты все. Не так говорил. И не веришь наверняка, чтобы она со Стасом могла…
— Ну, опять привязался, как банный лист. Верю — не верю… Меня это не касается и не интересует. Сам пристаешь, а потом я ж и не хорош! «Некрасиво спланировали…» Спланируй лучше!
— Ладно, Вова, ладно. Не серчай, печенка лопнет. План твой, конечно, провокационный, а методы эти осуждены.
Уев таким образом Вову, Мухин захохотал и довольный собой ушел.
А на другой день, двенадцатого, когда сидел он в читалке и просматривал что-то бегло, Вова опустился бесшумно на стул рядом.
— Долбишь гранит науки? — шепнул он насмешливо.
— Грызу.
— Притормози-ка челюсти на минутку.
И Вова протянул маленький клочок бумаги, протянул без пояснений, но с видом довольным и почти торжествующим.
Муха развернул записку и прочитал:
«Л! Освободилась. Буду ждать возле кино. Т»
Алексей швырнул на открытую книгу карандаш, которым делал выписки:
— Ты что, в рассыльные нанялся?
— Я по дружбе, — усмехнулся Вова издевательски.
—
— Не в службу, а в дружбу, Леша.
— Дал бы я тебе по одному месту.
— Идиот. Не брал я ничего.
Муха понял, что происходит нечто требующее ориентировки, и поднялся.
— Пошли покурим. Не будем людям мешать.
Вышли. Мухин смотрел выжидательно. Курилов не торопился.
— Не тяни. Где Татьяну видел?
— Не видел я ее. Она записку в замок сунула.
— Не застала, значит?
— Не застала.
— Ну и черт с ней, я эту записку тоже не видал. Соседские мальчишки утащили, понял?
И, смяв бумажку, швырнул её в урну.
Вова пожал плечами. Муха затянулся, выпустил дым, молчал, ждал, что скажет Курилов, но тот тоже молчал.
— Вот и все дело, — повторил свою мысль Муха, но неуверенно.
— Да, привязалась она к тебе, — посочувствовал Вова.
Еще помолчали.
— Все равно не пойду.
— А где билеты-то?
— Стасу я отдал.
Оки переглянулись. Вова выглядел равнодушным, Муха на этот раз не насмешничал:
— Слушай, Вова, может, попросить его, пусть сходит с ней, а? Отдаст ей билет и скажет, чтоб не рассчитывала на меня, а?
— Смешно.
— Почему?
— Легко отделаться хочешь. Без личного объяснения тебе не обойтись. Сам видишь, как привязалась.
Муха затушил окурок, сплюнул:
— И как к ней подойти, чтобы поняла!?
— Не надейся, не поймет.
И снова, как и в прошлый раз, спросил Муха:
— А что ж делать?
— Не знаю, — ответил на этот раз Вова.
— Понимаешь, — заговорил Муха неуверенно, — я бы объяснился, но мне начать нужно, затравка нужна, понимаешь?
— А я тебе что говорил? Нужно, чтоб ты почувствовал ее вину перед собой.
— Ну да. А чем она виновата?
— Не знаю. Дело твое. Итак меня в провокаторы записал.
— Да шутя я, Вова.
— На что мне такие шутки!
— Не злись!
— И не думаю.
А Муху уже снова терзала тоска. Снова появилась Татьяна, на сутки всего ему передышку дала, и снова… «Мужа спровадила, риска не боится, значит, на все готова…» И как не подла и не наивна, в сущности, была Вовина идея «застать», уличить Татьяну в неверности, она снова всплыла и захватила его, не оставив больше места тому бравому благородству, которым кичился он целый день. Не настолько глуп был Мухин, чтобы уверовать в идею эту всерьез, однако счел так: «Пусть хоть затравка будет. Вот, мол, ты как! Со мной не пошла, а с ним решилась? Не в первый раз, наверно, встречаетесь…» Пусть отрицает, оправдывается, лишь бы начать, а там уж будь, что будет, лишь бы рубануть по этому безнадежно перепутавшемуся узлу!