Дай мне больше
Шрифт:
Конечно, все эти мысли чисто гипотетические. Я не могу заставить себя попросить об этом на самом деле, не так ли?
Нет, это нелепо. Просить двух людей пожертвовать своими ценностями ради моего личного удовольствия. Я бы не смог так поступить с ними. Что они получат от этого? Кроме секса, конечно.
И если я что-то и могу сказать по этому маленькому представлению на сцене, так это то, что между этими двумя явно есть какая-то химия и они хотят друг друга. Если я попрошу их заняться сексом и дам мне посмотреть, разве я не дам им разрешение
Изабель была только со мной. Может быть, если бы она была с кем-то другим, это дало бы ей больше перспектив. Она могла бы увидеть, что такое секс с кем-то другим, даже с риском того, что ей это понравится настолько, что она захочет еще. На такой риск я бы пошел.
Правило № 8: Если ты собираешься предложить своему лучшему другу и жене переспать вместе, завтрак — не самое подходящее для этого время
Хантер
— О, тут на соседней улице есть бранч, где подают мимозу, — говорит Изабель, глядя в телефон. Только что из душа, с мокрыми волосами, спадающими каскадом по спине, она устроилась на одном из стульев в столовой, пролистывая список лучших мест, где можно поесть в Остине.
— Звучит неплохо, — ворчливо отвечает Дрейк, глядя на свою кружку. — Но сначала кофе.
— Интересно, а у них еще есть поздний завтрак, — добавляет она.
Была уже глубокая ночь, когда мы наконец-то подъехали к Остинскому отелю, в котором остановились на следующие две ночи. На этот раз нам достался настоящий отель, но это номер-люкс, так что мы по-прежнему живем в одном номере, но не делим пространство. В номере большая гостиная и огромное окно с видом на город.
Первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я открываю глаза, — это та маленькая идея, которая пришла мне в голову вчера перед сном. Я не могу перестать думать об этом. Я одержим, и пока я не скажу им что-нибудь, эта идея будет преследовать меня.
И пока я наблюдаю за тем, как они непринужденно болтают о позднем завтраке и мимозах, навязчивые мысли о том, что они вместе, не ослабевают. Если не сказать больше, они становятся еще хуже.
Сегодня мы планируем немного погулять по городу, а затем отправиться в клуб. Клуб, в котором мы встречаемся, — еще один женский клуб, но его тематика больше похожа на Salacious. Перегибы, разнообразие и много возможностей для общения.
Но я пока не могу думать так далеко. Мой мозг как хомяк в колесе с этим дерьмом о рогоносцах.
Изабель смеется над чем-то, что говорит Дрейк, а я откидываюсь в кресле, наблюдая за ними. Боже, как же я этого хочу. Каким-то образом за последние двадцать четыре часа я стал одержим этой идеей.
— Что ты думаешь, детка? — спрашивает Изабель, глядя на меня.
— А?
— Ты хочешь поздний завтрак? У них есть "Кровавая Мэри".
Она смотрит на меня этими милыми зелеными глазами,
— Ты знаешь, что такое рогоносец? — спрашиваю я, и она замирает, на ее лице появляется то же выжидательное выражение, что и после того, как она спросила меня о позднем завтраке.
— О чем ты, блядь, говоришь? — отвечает Дрейк, когда Изабель не отвечает.
— Рогоносец. Это извращение. Изабель, ты знаешь, что это значит? — спрашиваю я, не сводя с нее глаз.
Наконец она шевелится, прочищает горло и отводит глаза от моего лица. — Да, разве это не… как быть обманутым или что-то в этом роде?
— Почему ты спрашиваешь об этом? — вмешивается Дрейк. Костяшки его пальцев заметно сжались вокруг кружки.
— Это не совсем измена, потому что все происходит по обоюдному согласию. Некоторым людям просто нравится видеть своего партнера с кем-то другим, — объясняю я.
Она неловко ерзает, когда снова поднимает на меня глаза. — О. Хорошо. Почему ты спрашиваешь?
Вот и все.
— Думаю, мне бы это понравилось.
Дрейк издал громкий смешок и неловко рассмеялся. — Нет, ты не сделаешь этого.
Изабель напряглась, застыв на своем месте, ее глаза пляшут туда-сюда от моего лица к ее рукам.
— Да, думаю, что да, — отвечаю я, пристально глядя на нее. — Это неправильно?
— Это форма унижения, — возражает Дрейк. — Это совсем не ты.
— Да, это может быть формой унижения. Но это не обязательно так, — отвечаю я.
— Почему ты заговорил об этом? — спрашивает она.
— Потому что я не могу перестать думать об этом. А у нас секс-клуб, где каждый может реализовать свои фантазии, и, кажется, я только что нашла свою. Что? Мне что, не разрешается выражать то, что я хочу?
— Ты хочешь, чтобы я… изменила тебе?
— Не изменяла, детка. Я хочу посмотреть, как ты с кем-то другим. Вот и все.
Она смеется. — И это все?
Внезапно Дрейк встает, ножки его стула скребут по полу, когда он идет к раковине.
— Ты сошел с ума, Хант. Я никого не стыжу, но делить свою женщину… это не совсем извращение. Это просто безумие.
— Нет, если это происходит с человеком, которому ты доверяешь, — отвечаю я, и он замирает, его кружка стоит на полпути к раковине.
Напряжение в воздухе нарастает, мы тонем в тишине, и часть меня хочет взять свои слова обратно. Это была безумная идея, но теперь уже слишком поздно.
Дрейк опускает свою кружку и медленно поворачивается ко мне. Его брови нахмурены, между ними пролегла глубокая морщина. Он смотрит на меня скептически, словно пытаясь понять, шучу я или нет.
Не шучу.
Наступает долгая минута молчания, очень неловкого молчания, прежде чем он, наконец, тяжело вздыхает. — Мне нужно выпить. Кажется, я видел бар по дороге сюда. Я пойду пешком. Вы, ребята, развлекайтесь в городе, а я встречусь с вами вечером.