Дайсё-ян. Книга первая
Шрифт:
– Вы настолько «проницательны», что судите о реакции по вздохам?
– выделяю интонацией слово «проницательны», чтобы звучало как можно более язвительней. Реакция полисменши не заставляет себя ждать.
– Вот что, голубушка, прекрати этот хамский тон! То, что твоя покровительница - госпожа Лёр, ещё не значит, что можно так вести себя с окружающими. Особенно с теми, кто старше тебя!
«Интересная формулировка!» - обдумываю я слова собеседницы.
– «К сожалению, укладывающаяся в те же шаблоны - апеллировать к власть имущим, будь то старшие или вышестоящие, в нелепой попытке указать на «своё место» в этой жизни. Скучно»
– Вас не
Наблюдаю, как моя собеседница беззвучно открывает и закрывает рот, в попытке ответить подостойнее. Пока она ищет подходящие слова, развиваю свою мысль.
– Вчера, например, вы продемонстрировали откровенно неподобающее поведение для офицера полиции, проигнорировав элементарную просьбу. Фактически, проявили неуважение. Сегодня, наоборот, я стала для вас хорошей. Откуда такая резкая смена отношения? Можете не отвечать, я это сделаю за вас. Дело в том, что, выказав сочувствие, вы даже не усомнились в моей невиновности, а значит, и не предполагали менять своё отношение ко мне. Вы - лицемерили.
Делаю паузу в своём монологе, даю возможность высказаться противоположной стороне. Та, продолжительное время молчит, осмысливая сказанное.
– Ты права, я вела себя неподобающе, позволив вольности в разговоре с подозреваемой. Извини.
«Она умеет завуалированно огрызнуться? Молодец» - ставлю я плюсик к сообразительности собеседницы, натянув скучающую маску на лицо и отвернувшись к окну. Изображаю подходящую случаю паузу, а затем, не поворачивая головы произношу:
– Мне глубоко фиолетовы ваши извинения. Моральные терзания должностных лиц - не мои проблемы.
Всю оставшуюся дорогу мы едем в гробовой тишине.
Нью-Йорк. Пятница, утро. 100 Сентр стрит. Здание уголовного суда.
Вспоминая голливудские фильмы, я предположил, что мы подъедем к Верховному суду Нью-Йорка - величественному зданию, расположенному на Манхеттене, и выполненному в классическом римском стиле. Его фасад, который охватывает массивная коринфская колоннада, увенчанная треугольным фронтоном, и лестница с множеством ступенек, ведущая к входу, неоднократно мелькали во всевозможных криминальных драмах.
Увы. Мы подъезжаем к совершенно другому, высокому, мрачному зданию, которое, по своим габаритам, занимает целый квартал. Уголовный суд Нью-Йорка. Располагается он на одной площади с множеством других судебных зданий, включая здание Верховного суда. И доминирует, по своей монументальности, над остальными.
Моя конвоирша подруливает к входу, расположенному между двух башен, выступающих из основы подобно барбаканам в средневековом замке, служащим для охраны подступов ко входу.
На крыльце замечаю две знакомые фигуры. Мистер Ларнак, и Маша. Она сегодня принарядилась соответствующе обстоятельствам.
«Умеет Маша красиво посмеяться над системой, ничего не скажешь» - оценив наряд девушки, мысленно аплодирую её изобретательности, в плане троллинга.
Под строгим взглядом конвоирши, милостиво открывшей мою дверь с наружной стороны, - ручек на заднем ряду полицейской машины не предусмотрено - вылезаю из автомобиля, топаю в направлении ожидающей меня делегации. Не успеваю сделать и пары шагов, как из-за спины раздаётся грозный оклик:
– Подозреваемая, стой на месте!
«Вот сука злопамятная!» - накатывает на меня приступ гнева. Подчиняться охамевшей полисменше, впрочем, я не спешу. Даже шаг не замедляю.
– Офицер, полегче. ЮнМи, в своём статусе не нарушает никаких предписаний. Вы доставили её в суд. На этом, ваши полномочия заканчиваются, - вступается за меня Кевин. Киваю ему в знак благодарности. Слышу сердитое сопение за спиной, но оборачиваться, чтобы полюбоваться перекошенной физиономией тётки, желания нет. Обмениваемся приветствиями. Попутно, ловлю Машин взгляд, в надежде увидеть в нём отголосок минувшей ночи. Но, там лишь лёгкое беспокойство, и больше ничего.
«Этот сон был всех короче…, буду я скучать очень…» - не к месту вспоминаю я слова подозрительно знакомой, девчачьей песенки.
– «Тьфу ты! «Максим» мне только не хватало в репертуаре, чтобы совсем «обабиться»»
Встряхиваю головой, отгоняя непрошенные мысли. Натягиваю беззаботную улыбку на лицо, и, двинувшись в сторону входных дверей, громко произношу, ни к кому толком не обращаясь:
– Господа присяжные заседатели, командовать парадом буду я!
Проходим под мрачные своды здания, в котором были сломлены тысячи человеческих судеб. Внутри, всё ещё мрачнее. На входе, нас ожидают рамки металлодетекторов, лента с рентгеном для сумок и рюкзаков, подозрительные охранники. После непродолжительной процедуры досмотра, оказываемся в просторном холле, откуда, сопровождаемые неизменной конвоиршей, по настоящему лабиринту коридоров и лестниц, попадаем к заветной двери зала, в котором будет проходить слушание моего дела.
На скамейках, вытянувшихся вдоль стен, замечаю несколько человек, видимо, ожидающих начала заседания. С удивлением обнаруживаю среди них своего оппонента - мистера любителя рукоприкладства. Несмотря на загипсованную конечность, подвешенную на шею при помощи специальной, матерчатой люльки, и забинтованной головы, выглядит он вполне бодро.
Завидев нашу процессию, мистер Декстер вскакивает со своего места. Его лицо бледнеет, когда он замечает среди подошедших Марию. В коридоре, на какое-то время, воцаряется тишина, а затем, как по команде, присутствующие разделяются на несколько групп «по интересам», каждая из которых норовит пообщаться с противоположной стороной. Маша, с явным удовольствием, зацепляется языком с Аланом, Кевин спешит пообщаться со своим коллегой. Я, оказываюсь ближе всего к последним. Невольно прислушиваюсь к их разговору: