Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды

Некрас Виктор

Вот так и рождаются страшные сказки про звероголовых людоедов, — неприязненно думал Несмеян. Сам он подобных небылиц не одобрял, — врага следует ведать и уважать, а не сочинять про него всякие небылицы, вроде того, что и мясо сырое жрут, и вшей собственных…

Несмеян покосился на солнце, которое краем начищенного медного щита задевало уже вершины берёз. Пора бы погоне и появиться уже, а не то и до темноты недалеко.

Обрубить хвост было необходимо, чтобы для пришельцев с киевского юга Всеславля княгиня и княжичи, которые сейчас вовсю погоняют коней,

окончательно затерялись в кривских дебрях.

Мальга вновь зашевелился, суетливо хватаясь то за одно, то за другое.

— Несмеян!

— Ну, чего ещё?! — раздражённо прошипел Несмеян стойно гадюке-козуле, не отрывая глаз от дороги.

— Едут!

— Вижу, двенадцать упырей!

Несмеян и вправду уже видел их, — десять всадников в двух верстах от засады. Осторожно потянув лук из налучья, он тихо засвистел-зашипел сквозь зубы. Засада в шесть ртов отозвалась тем же. Слева послышался скрип самострела, щёлкнул замок.

Кому которого врага бить — было обусловлено заранее.

Всадники приближались. Несмеян всмотрелся в них и поразился, — они ехали без всякого бережения, как на прогулке в степи. Цепочкой, один за другим. Все десять — вкупе, не россыпью. Потом ему вдруг пришло в голову страшное, — а ну как это только один из, скажем, пяти-шести, а то и десяти загонов, отправленных сами князем Мстиславом впереди рати, в навороп. Да ну! Он помотал головой, отгоняя страх. Не может такого быть. Разведка в полсотни — это если по их следам идёт целая рать, чего и совсем быть не может. Для Мстислава сейчас гораздо важнее Полоцк да Витебск захватить, хотя и семья Всеславля — знатная добыча. Несмеян с ненавистью скрипнул зубами — поперёк горла было видеть то, как вольно едут по кривской земле киевские кмети.

Кияне приближались. Несмеян сжал срединную рукоять лука до боли в пальцах. Едут!

Загон поравнялся с засадой.

Несмеян выжидал. И когда засады достиг последний, полоцкий гридень поднял лук. Изогнутые крылышки широкого срезня коснулись шеи едущего последним кметя. Молоденький, — вряд ли двадцать лет сравнялось — киянин даже и не подозревал об угрожающей им опасности. На миг Несмеяна пронзило острое ощущение жалости к молодости и неопытности парня. И тут же исчезло. Всё одно нельзя было упускать никого!

И — кто его знает, может быть, этот зелёный киянин успел уже не одну кривскую забубённую головушку снести с плеч?

Стиснув зубы, Несмеян взял упреждение, спустил тетиву и пронзительно засвистел.

Он ведал, — он не промахнётся. Рука не дрогнет.

Рука — не дрогнула.

В ответ на свист со всех сторон посыпались стрелы. Несмеян щедро дал своим людям время для того, чтобы выбрать цель и прицелиться. И сейчас они били безошибочно. Пять всадников сразу завалились в сёдлах. Кони всхрапнули и рванулись.

Остальные пятеро даже не успели ничего понять. Бойцы Несмеяна уже бежали к ним по дороге. Несмеян, приостановясь, ещё раз рванул тетиву и с восторгом успел заметить, как валится ещё один пробитый навылет киянин.

Первым опомнился молодой и высокий кметь в середине цепочки, не задетый

ни одной стрелой. Вырвав из ножен меч, он что-то гортанно проорал, поднял на дыбы и развернул коня. Он бы, может быть, и прорвался. Но Несмеян прыгнул диким котом на круп его коня, и меч кривича развалил киянина до седла. Конь взлягнул, гридень мягко спрыгнул наземь, упал на колено. Огляделся.

Одного киянина свалили с коня и мало не топтали ногами. Размеренно взлетал и опускался кистень Добрыни, слышалось азартное хаканье и тупое сосредоточенное сопение. Несмеян невольно поморщился.

Ещё один уже подлетал к Несмеяну, отводя в руке меч для удара. Клинок свистнул, Несмеян быстро присел, киянин уже почти пролетел мимо, когда меч Несмеяна настиг его сзади и задел шею. Смерть вцепилась железными клещами, и кметь кувыркнулся с коня.

Гридень быстро поворотился, вновь оглядывая поле боя. Последний киянин вертелся на коне, размахивал мечом, отбивая удар за ударом, а его быстро окружали кривские кмети. Несмеян опустил вниз остриём меч и мягко-кошачьим шагом двинулся вперёд. Но не успел.

Мальга диким прыжком отскочил назад, и с широкого размаху метнул нож. Хлестнула кровь, конь споткнулся, рухнул, и киянина ударили сразу трое.

На дороге лежали десять трупов. Несмеян прошёлся вдоль дороги, пристально разглядывая мёртвых. А меч ждал своего мига в его руке, глядя остриём в землю.

На миг приостановился и поморщился.

Две половинки разрубленного им молодого киянина.

Ещё шаг.

Невысокий жилистый кметь ещё цеплялся за жизнь. Стрела попала ему под ключицу, он ещё дышал и пытался ползти. Несмеян несколько мгновений постановил над ним, гоняя желваки по челюсти и разглядывая его суженными глазами. Потом лицо Несмеяна исказилось, — на миг он стал страшен. Кметь поворотил голову и затуманенными глазами успел увидеть взлетающий меч. И свою неминуемую смерть.

Одним взмахом оборвав никому не нужную жизнь, бестолково задержавшуюся в теле, Несмеян шагнул дальше.

И замер.

Тот самый мальчишка-киянин. Широкая стрела-срезень, выпущенная Несмеяном, разорвала ему горло мало не до самых позвонков. Страшная и безобразная рана сразу бросалась в глаза.

Несмеян похолодел. На миг ему показалось, что у него под ногами лежит Невзорка, неведомо как оказавшийся в киевском войске. Всего на миг. Несмеян закусил губу, мотнул головой, поворотился к своему взъерошенному войству, сгрудившемуся в стороне и смотрящему на своего вожака мало не со страхом.

— Этих, — он мотнул головой на трупы, — с дороги убрать. Оружие и доспехи — собрать!

Вои, недовольно и невнятно бурча себе под нос, задвигались. Обдирали доспехи и оружие, пытались ловить коней. Радим уже нашёл в чапыжнике небольшой ложок и рыл общую могилу, споро углубляя дно и подрезая стенки.

Трупы сбросили вниз, завалили землёй и валежником, старательно утаптывая, словно боясь, что убитые кмети воротятся обратно.

Конец.

Хвост обрублен.

2. Белая Русь. Полоцк. Лето 1067 года, червень