Даже я могу расправить крылья...

Идеальных людей не бывает. Но в каждом есть что-то особенное, что-то, что очень ценно и очень важно. Вот только это «что-то» проявляется крайне редко – при стрессе, в опасности, от страха, но никогда – от радости. Потому что это «что-то» – это сила. Сила не тела, но духа. У кого-то она больше, у кого-то меньше, но у каждого она есть. Только вот не каждый о ней знает. И найти ее крайне сложно, а не потерять – почти невозможно. Идти только вперед, не сдаваясь, не оглядываясь, не думая о том, что ты можешь упасть, идти и добраться до самого конца, а достигнув его, расправить свои крылья и упасть в пропасть. Если обрел силу духа – ты взлетишь. Если нет – разобьешься. Но это не колесо фортуны и не лотерея. Просто пока ты идешь – старайся изо всех сил обрести самого себя. В каждом

человеке есть эта сила – сила идти до конца, сила не сдаваться, и именно это он в них любил. Он любил этот полет, чувство, когда за спиной вырастают крылья, он любил наблюдать, как люди обретали себя, и он любил их. Он любил людей. Всех людей без исключения. Но он любил не всего человека в целом, а то состояние полета, которое эти люди испытывали, когда раскрывали крылья. Он любил помогать им достичь этого состояния, найти себя. Его методы казались окружающим жестокими, неоправданными, а порой и просто ужасающими, но почти всегда в конце его эксперимента человек обретал крылья… и ненависть к нему самому. Но ему плевать было на эту ненависть, потому что она будет потом – когда человек опустится на дно пропасти и вновь сложит свои прекрасные крылья силы духа. А в этот момент человек становился ему неинтересен. Он был лишь тем, кто когда-нибудь вновь сможет обрести себя, но в тот момент, когда его ноги касались пропасти, он становился обычным нерешительным существом, неспособным ни на что, а он любил порыв, безумное стремление вперед и уверенность в победе. Он жил рывками – от одного взрыва чувств до другого, и не хотел проигрывать, не хотел умирать. Потому что тогда он не смог бы помогать людям обрести себя. А он любил людей.

Красивый парень с короткими темными волосами, чуть вздернутым носом, тонкими губами, вечно сложенными в ехидную ухмылку, и поразительно глубокими, умными и проницательными черными глазами в длинной черной куртке с белой опушкой по подолу и на капюшоне стоял, прислонившись к стене высотного здания, и смотрел на небо. Его лицо всегда выражало целую гамму чувств, оно никогда не бывало бесстрастным, и чаще всего на нем можно было увидеть насмешку, язвительность, издевку, азарт или просто веселье, но сейчас оно было печальным. Парень тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу. «Она показала крылья. Как же я ее люблю... как же я люблю всех людей! Но она не дала правильный ответ. Всего один человек его дал, и он нашел себя, обрел себя навсегда. Но его уже нет – его сбила машина два года назад. А ведь он должен был жить, он наслаждался жизнью, он парил над ней… Иногда она так несправедлива бывает к сильным людям...» – парень встряхнулся, натянул на лицо привычное выражение ехидного спокойствия и сказал:

– А не навестить ли мне Шизу-тяна? Мне все равно сейчас так хорошо, что даже веселье с ним не сможет испортить мне настроение. Наоборот – оно его поднимет.

Парень ухмыльнулся, засунул руки в карманы и быстрым шагом направился к метро.

Икэбукуро – это огромный торгово-транспортный район Токио, в котором расположилось огромное количество универмагов, кинотеатров и кафе, но особенно поражает воображение Икэбукуро ночью. Сотни баров, ресторанов и караоке-клубов сияют яркими неоновыми вывесками, столики гадалок и оракулов мерцают свечами и хрустальными шарами, а жизнь здесь не замирает, а наоборот, словно расцветает – в Икэбукуро приходят те, кто устал от дневной суеты и просто хочет развлечься. Икэбукуро – это мечта того, кто хочет забыть о тяжелых буднях и просто расслабиться, но и там есть свои «подводные камни», о которые легко споткнуться.

Парень в черной куртке, которую он не снимал ни летом, ни зимой, не смотря ни на какие температурные показатели лаской проскочил за автомат с газировкой и хитро прищурился. Недалеко от него стоял высокий блондин в костюме бармена и черных очках. Его расслабленная фигура не выражала угрозы, однако прохожие старались обходить его стороной. Шизуо Хаваждима был тем, кого в Икэбукуро знали все. И боялись тоже все… за исключением лишь нескольких человек. Например, администратора суши-бара, чернокожего Семёна, второго по силе человека в Икэбукуро, или подпольного медика Шинры, когда-то учившегося вместе

с Шизуо в Академии Райра. Но эти люди не доставляли Хаваджиме проблем, в отличие еще от одного парня, который не просто его не боялся – он его ненавидел. Что, впрочем, было взаимно.

«Я люблю людей, – подумал парень в черной куртке и сжал в кармане флик-лезвие. – Я люблю их всех, за исключением одного человека. За исключением тебя, Шизуо Хаваджима. Тебя я ненавижу. Поиграем?» Он усмехнулся и незаметно проскользнул ближе к блондину. Тот стоял к нему спиной, но приближение врага почувствовал – он оглянулся, поймал взглядом ехидное выражение ненавистного лица и взвыл:

– Иии-заааа-яааа! Я велел тебе не появляться в моем районе!!!

– Что ж поделаешь, Шизу-тян? Я очень непослушный мальчик, – рассмеялся парень.

– Убирайся, или я тебя пришибу!

– Ты всегда грозишься это сделать, Шизу-тян, но почему-то я до сих пор жив. Не скажешь мне – почему? – ехидно протянул парень, раскачиваясь с пятки на мысок и обратно. Он был абсолютно спокоен внешне, но внутренне предельно собран. Он ожидал рывка Хаваджимы, и дождался его.

– Тебе конец, Изая! На этот раз, от тебя точно мокрого места не останется!

Шизуо схватил автомат с газировкой, за которым пять минут назад прятался Изая, и вырвал его из земли. Прохожие с ужасом разбежались. Те, кто не знал, кто перед ними, испуганно шептали: «Монстр!» – а те, кто знали, спешили убраться подальше, ведь о войне Шизуо и Изаи слагали в Икэбукуро легенды, и каждая их стычка приносила лишь разрушения. Впрочем, жертв среди мирного населения еще не было, но явно не благодаря вспыльчивому Хаваджиме. Когда парень видел злейшего врага, он абсолютно переставал контролировать себя.

– Умри, блоха! – завопил блондин, швыряя автомат в Изаю. Тот ловко отпрыгнул в сторону и рассмеялся.

– Ты никогда не попадешь в меня этими штуковинами, Шизу-тян! Это глупо!

В следующий миг парень рванул с места и вытащил из кармана нож. Он ловко подбежал к врагу и собирался ударить его в руку, но Хаваджима выставил ее вперед, нанося сокрушительный удар. Если бы он попал, Изая был бы уже мертв, но парень не зря был мастером паркура – он легко подпрыгнул с места и сделал в воздухе сальто вперед, перелетая через высокого блондина. Зрители восторженно ахнули.

– А ну вернись, блоха!!! – заорал Шизуо, разворачиваясь к противнику, но тот уже перебежал через дорогу и вновь убрал руки в карманы. Покачиваясь с носка на пятку и обратно, он прокричал:

– Эй, Шизу-тян, поймай меня, если сможешь!

С этими словами парень рванул с места и залился хохотом. Подол черной куртки с белой меховой опушкой взметнулся в воздух, а лезвие ножа, которым Изая ловко играл, вращая между пальцев правой руки заплясало с бешеной скоростью.

– Стоять, блоха!!! – заорал Хаваджима, вырвал дорожный знак и помчал за противником, хохочущим на всю улицу. Прохожие расступались перед безумной парочкой, а Шизуо, подняв знак над головой, кричал во все горло:

– ИИИ-ЗААА-ЯААА!!!

Черноволосый парень, естественно, не останавливался. Когда они достигли дверей ресторана «Русские суши», чернокожий промоутер заведения схватил мастера паркура за шкирку и поднял над землей. Парень не сопротивлялся – Саймон, он же Сёма, всегда разнимал их с Шизуо, иначе блондин гнался бы за ним до самого Токийского залива, а то и вплавь бы за ним кинулся. Второй рукой Саймон схватил Шизуо поперек туловища и перекинул через плечо. Тот выронил дорожный знак и начал кричать:

– Пусти, Саймон! Эта блоха не должна появляться в моем районе! Я его убью!

Хаваджима размахивал руками, но не сопротивлялся – он знал, что Семён не позволит погоне продолжиться, а драться с ним парень не хотел. Саймон-то ни в чем не виноват… наверное. Изая же висел совершенно спокойно и лишь ехидно ухмылялся. На словах врага о том, что он не должен появляться в Икэбукуро парень хихикнул, развел руками и покачал головой, что еще больше разозлило блондина.

– Хаваджима! Орихара! – грозно пробасил Саймон с русским акцентом. – Заканчивайте! Вы не одни, здесь люди ходят! Хаваджима, хватит крушить район! А ты, Орихара, прекрати его провоцировать!