Даже я могу расправить крылья...

Tamashi1

– И у ме… меня то же самое…

В этот момент к парку на огромной скорости подъехал черный с желтым байк. Женщина в черном комбинезоне и желтом шлеме подошла к Изае и набрала на экране айфона: «Ну, ты и придурок, Изая!» К счастью, девушка этой фразы не увидела.

– Спасибо Вам... Как Вас зо... зовут? – спросил парень, обращаясь к новой знакомой.

– Меня зовут Юмэ. Юмэ Саито.

– Юмэ... «Мечта»... Красиво... – пробормотал Изая, «практически теряя сознание». – Селти... помоги...

Валькирия пожала плечами и грубо перекинула парня через плечо. Даллахан не была человеком, и поднять взрослого мужчину ей ничего не стоило, чего, впрочем, нельзя было объяснить простой девушке.

– Осторожнее, он же ранен! – воскликнула Юмэ. – Давайте, я помогу? Вам не тяжело?

Селти махнула рукой и скинула парня на байк. «Кровью не заляпай», – напечатала она, и на этот раз Юмэ надпись увидела. Она нахмурилась, но ничего не сказала.

– Держитесь, –

она легонько коснулась руки Изаи, но глаза ее были все такими же пустыми. Парень мысленно поморщился. «Неужели в ее душе весь этот спектакль никаких сильных чувств не вызвал? Ни тревоги, ни переживаний, ни привязанности? Да уж, с ней и впрямь сложно…» – подумал он.

– Давайте… увидимся... на станции. Когда я поправлюсь, я бу... буду приходить на нее каждый де... день, в то время, когда Вы уезжаете на... на работу. Скажите, когда? Я хочу спро... спросить Вас о нашем раз… разговоре… – прошептал он.

– Я уезжаю на работу в половине девятого утра, каждый день, кроме субботы и воскресенья. Буду рада, если мы встретимся, – ответила Юмэ, но даже не улыбнулась. Орихара кивнул, и Селти завела мотор. В следующую секунду мотоцикл на огромной скорости помчался прочь от злополучного парка.

– Так, три дня на «отлеживание» – это нормально. Если ждать больше, она меня забудет, – сам себе сказал Изая, бодро шагая к станции метро Синдзюку. У него было отличное настроение – в ту ночь Селти высадила его буквально на углу парка, и он отправился домой. Быстро обработав рану, которую считал царапиной – у него были ранения куда серьезнее – он продумал план втирания в доверие к девушке с пустым взглядом. Ее глаза его зачаровывали. Он не понимал их, а все, чего он не понимал, его очень интересовало. Притягивало. Манило. Вот и сейчас он очень хотел понять, что творится в ее душе, почему она кажется пустой? Ведь глаза – это ее зеркало…

Изая, слегка подпрыгивая, примчался на станцию. Юмэ должна бы подойти минут через пять, и парень, прислонившись к стене вокзала, натянул на лицо печально-отстраненное выражение. Орихара всегда был хорошим актером. С детства. Даже его сестры – две нахальные близняшки – никогда не понимали, что на самом деле у него на уме. Его никто и никогда не понимал… Но он и не хотел, чтобы его поняли. Он не понимал многого в людях и считал, что будет несправедливо, если они его поймут. Доктор Шинра говорил, что интеллект Изаи слишком развит, что его ай-кью просто зашкаливает. И что если Шизуо – это чрезмерная сила, то Орихара – это чрезмерный ум. Парень всегда обожал детективы, но он читал их по диагонали – он сразу понимал, кто преступник, и читать внимательно ему было неинтересно. Однако, еще Шинра говорил, что Изая «застрял» на эмоциональном уровне подростка. Ему было двадцать три, а эмоции у него были как у четырнадцати-пятнадцатилетнего мальчишки, и Шинра не знал, что с этим делать. Он долго бился над этим вопросом, но в результате так ни к чему и не пришел. В его голову частенько закрадывалось подозрение, что Изая и не хочет, чтобы ему помогли, потому что его все устраивает. И это действительно было так. Выйти на крышу высотки, встать на самый край, рассмеяться и закричать – это было счастье для Изаи Орихара. Он застрял в детстве. Почему? Наверное, потому что он боялся. Боялся вырасти и стать таким, как все эти взрослые – скучным, суетливым, с кучей проблем и забот… А он хотел остаться самим собой. Не потерять то, что он так любил – силу духа, волю к победе, желание бороться до конца… Даже когда Шизуо загнал его в тупик и занес над ним дорожный знак, даже когда он истекал кровью в подворотне Икэбукуро от многочисленных пулевых ранений, даже когда его чуть не убила Селти… Все время он боролся до самого конца. И выжил. Он увернулся от дорожного знака, вывихнув плечо. Он дополз, то теряя сознание, то вновь приходя в себя, до людной улицы, когда был ранен. Он смог успокоить разбушевавшуюся ведьму… Он не хотел умирать. Но и жить, смирившись с тем, что происходит вокруг, он тоже не хотел. Его мечтой было попасть в Валхаллу, где сильные воины обретают вечный покой, и вступить в ряды воинов, идущих на Последнюю Битву… Изая был борцом. И он хотел, чтобы его окружали такие же, как он. Нет, если бы его окружали его точные копии, он сбежал бы куда подальше, но люди с сильным характером, те, кто не привык поворачивать назад – это были те, кого он уважал. Он любил всех людей. Но уважал единицы. И его разум, испытавший в подростковом возрасте сильнейший стресс, остановил его эмоциональное развитие. Порой Шинра говорил, что лишь такой же стресс способен вернуть Изае нормальное мироощущение, но уже начинал сомневаться в этом – парень уже сотню раз был на волосок от гибели и все равно не пришел в норму. Впрочем, что есть «норма»? И есть ли вообще такое понятие? А если есть – применимо ли оно к человеческому душевному и эмоциональному состоянию? Многие считали Изаю сумасшедшим. Многие думали, что он просто безумно жесток, раз так легко играет чужими судьбами. Но абсолютно все точно знали, что он – самый

опасный человек в Икэбукуро. И не потому, что он выстрелит в тебя из-за угла, пырнет своим любимым флик-лезвием в честном бою или швырнет в тебя автомат с газировкой. Нет, открытые конфликты Орихара не любил. Он всегда играл втемную. Его называли «серым кардиналом». Его метод – это основательно испортить жизнь своему врагу. Единственный, на ком он это не использовал – Шизуо. Впрочем, он развлекался иначе – играл с ним в «догони Изаю», натравливал на него полицию, правда, без последствий, и устраивал ему всевозможные ловушки, из которых, впрочем, тот всегда выпутывался. Парень легко смог бы уничтожить Хаваджиму, но почему-то этого не делал. Он ненавидел его. Но и потерять единственного человека, которого ненавидишь, тоже тяжело. А то любовь порой бывает слишком приторна, а любить всех вокруг – слишком утомительно… Изая Орихара был мафиози, играющим против них же, он был информатором, знавшим все и обо всех. У него был ответ на любой вопрос, и он мог бы работать справочным бюро… Если бы не его характер. Склоки и скандалы, ехидство и подначивания – он не мог избавиться от этого. Да и не хотел. Потому что иначе ему пришлось бы повзрослеть. А это значило принять всю боль, что накопилась в его памяти за эти годы, и, что самое страшное, потерять себя.

– Доброе утро… – Орихара медленно отлип от стены и подошел к Юмэ. Сегодня она была в том же темно-сером брючном деловом костюме, что и в день их знакомства.

«Она богата, но носит одно и то же. Либо ей очень нравится этот костюм, либо ей просто все равно, что надеть. Уверен, правильный вариант – второй!» – подумал парень.

– Доброе, – отозвалась девушка. – Как Вы себя чувствуете?

– Да как всегда, – хмыкнул Изая и слегка поморщился.

– Вы хотели со мной о чем-то поговорить?

– Да.

– Я еду в Сибую, там офис, где я работаю. Если хотите, можете поехать со мной. А можем, конечно, поговорить и здесь, но недолго. Если я опоздаю... мне лучше не опаздывать.

Парень удивленно на нее посмотрел.

– Лучше не опаздывать? Вас могут уволить?

– Уволить могут любого, но он вряд ли это сделает. Итак, о чем Вы хотели поговорить?

– Пойдемте. Я не хочу, чтобы у Вас были неприятности, – заботливо сказал Изая. Они спустились на станцию, и парень начал свою игру:

– Я вижу в Вас то же, что чувствую сам, и это поразительно. Я никогда прежде не встречал таких людей. Вы словно… словно умерли, но продолжаете жить. Словно Вы не здесь, далеко, и не хотите возвращаться. Я чувствую то же самое. Я давно умер, но… Честно говоря, я изо всех сил стараюсь изобразить на лице улыбку, стараюсь смеяться, когда это необходимо, просто ради матери. Я очень устал. Так же, как и Вы.

Девушка помолчала.

– Чего Вы от меня хотите? – наконец спросила она.

– Ничего. Я ничего не хочу от Вас. Я лишь прошу дать мне совет.

– Какой?

– Я прошу сказать мне: как Вы думаете, стоит ли продолжать жить, если настоящая жизнь закончилась?

Девушка немного дернулась, но промолчала.

– Скажите, прошу Вас, – тихо попросил Изая.

– Я… я не знаю, – ответила Юмэ. – Я тоже часто думаю об этом, но… я не нашла ответ. И не найду. Моя жизнь прервалась месяц назад, но я все еще дышу. Зачем? Почему? Я не знаю. Но я точно знаю, что это существование жизнью назвать нельзя. Скорее, это просто продолжающееся функционирование умершего организма.

– И у меня то же самое, – кивнул Орихара. – Я... понимаете, мы переехали сюда три месяца назад. Отец за месяц до этого устроился работать в банк в этом районе, и мы решили переехать. Он очень дорожит этой работой, а на переезд мы потратили все наши сбережения. Как только мы оказались здесь, я столкнулся с одним парнем, Акирой, и его компанией. Они меня сразу невзлюбили – ну, ботан есть ботан, что поделать? Мы вызываем у людей с бандитскими наклонностями неадекватную реакцию… Они стали меня доставать. Сначала по мелочи, потом сильнее. Когда они меня впервые избили, я решил переехать, но узнал, что отец Акиры – владелец банка, где работает мой отец, и что он обожает своего сыночка. Он сделает для него все – я уже не раз в этом убеждался – и уволить моего отца для него ничего не стоит. Когда я решил съехать, они меня подловили, избили и сказали, что если я не стану их игрушкой, они не просто добьются увольнения моего отца – они выживут нас из Синдзюку. Моя мать… ей очень тяжело. Наш отец не очень-то нас любит, а об уважении и речи не идет. Меня он просто не видит, а мать для него – стиральная машина и плита в одном флаконе – не больше. Однако мать до безумия его любит. Узнав о моих проблемах, она умоляла меня потерпеть, сказала, что эти идиоты сами отстанут, когда наиграются, но… Они не отстали. Все становится только хуже. Они все время подкарауливают меня, избивают, а иногда и ранят, – парень коснулся ладонью левого бока и поморщился. – Они уничтожили мою жизнь всего за два месяца. Вот уже три недели, как я понял, что моя жизнь оборвалась – в тот день они впервые ранили меня так, что я не смог идти. Но они не хотят, чтобы я умер. Им нужна живая игрушка. А это… это...