Даже я могу расправить крылья...
Шрифт:
– Это ужасно, – сказала девушка, не глядя на Изаю. Ее взгляд не потеплел ни на градус, и парень озадачился.
«Странно. Учитывая все данные, что я собрал на нее, эта история должна была подействовать. Ей двадцать два, она дочь известного банкира, который отличается своей жесткостью в ведении дел. Ходят слухи, что в его семье процветает домашнее насилие, направленное в основном на жену. Он не видит в ней человека. Вообще. И к тому же, недавно Юмэ пошла работать. Причем, отец настоял на том, чтобы она работала бухгалтером в его банке. Это было примерно месяц назад, и с тех пор она изменилась. Что там произошло – никто не знает, но это кажется мне интересным… Так почему
Прибыл поезд, и они вошли в переполненный вагон. Точнее, они в него с трудом втолкнулись. Доехав до Сибуи – благо, до нее всего один перегон – они «выпали» из вагона и поспешили выбраться из подземелья. Токийское метро – это паутина, а станции метрополитена – кротовые лабиринты. Вдохнув свежий летний утренний воздух, Изая оживился, но внешне никак этого не показал – он был спокоен и печален.
– Я не понимаю, чего Вы от меня хотите, – наконец сказала девушка.
«Как не вовремя поезд пришел – ужас! Как бы он мне весь план не провалил… Впрочем, сваливать вину за собственные ошибки – удел слабаков. Я выпутаюсь», – подумал Орихара, а вслух произнес:
– Я же сказал – мне нужен совет…
– А я ответила, что не знаю, что посоветовать. К сожалению, я и сама в такой же ситуации.
– Но, может, вместе мы найдем ответ? – спросил Изая. Юмэ помолчала.
– Не знаю, – наконец сказала она. – Я никому не доверяю. И Вам – тем более.
– Я Вас понимаю, – серьезно кивнул парень. – Я и сам не верю людям, но сейчас... Я почувствовал, что Вы – моя родственная душа. Я думаю, мы можем помочь друг другу.
– Ну… попробовать можно, – пожала плечами девушка.
Орихара праздновал маленькую победу. Ну, не все же крупным случаться, правда?.. И он перешел в наступление:
– Я давно думаю о том, что верный выход – это тот, который тебе подсказывает сердце. Думаю, два сердца, которые остановились, смогут сказать то, что сказало бы одно живое.
Девушка на секунду замерла, а потом быстро что-то написала в блокноте, вырвала лист и отдала его парню.
– Давайте встретимся там в восемь вечера? – спросила она.
Изая посмотрел на лист – там был адрес парка Уэно и точное указание местоположения одной из скамеек.
– Хорошо. Я буду ждать, – кивнул парень и вернулся на станцию. Дожидаясь поезда, он засунул руки в карманы и начал раскачиваться с пятки на носок. На губах его играла ехидная усмешка. «И она попалась. Все попадаются. Даже скучно. Впрочем, нет – она еще не согласилась прыгнуть. Но это вопрос времени. Если все сложится удачно, уже завтра мы будем на крыше высотки. Ха, Юмэ, дождись меня! Я тебя спасу! Ты расправишь свои крылья!» – подумал он и шагнул в только что распахнувшиеся двери вагона метро.
Парк был окутан закатным сиянием летнего, жаркого солнца. Легкий ветерок шелестел зеленой листвой, а небеса напоминали палитру из неизвестных простым смертным красок. Прохожие вяло обмахивались газетами – на градуснике было плюс двадцать пять, а Изая, скромно сидевший на лавочке парка Уэно в ожидании своей очередной жертвы, был одет в теплую куртку. Никто не мог этого понять – даже всезнайка в области медицины, доктор Шинра. Он считал, что это связано с тем шоком, когда Изая перестал эмоционально развиваться – врач думал, что из-за сильнейшего стресса нарушилось не восприятие организмом тепла, а то, как его сознание принимало информацию, исходившую от рецепторов. Впрочем, мозг Орихары был в порядке – не было абсолютно никаких отклонений. Что, кстати, врач всегда говорил тем, кто называл парня психом.
– Добрый вечер, – поздоровалась
– Добрый. Я думаю, нам все же есть о чем поговорить? – сказал он.
– Думаю, да. Вы хотите, чтобы я рассказала вам свою историю? «Честность за честность», или что-то в этом роде? – флегматично спросила девушка. – Хорошо, я расскажу. Никто не в курсе, но Вам я скажу. На работе есть один человек, Макото, он меня ненавидит с детства. Точнее, с четырнадцати лет. Я тогда отказалась встречаться с ним, и он меня возненавидел. Когда я впервые пришла на работу в банк, оказалось, что он работает там же, в том же отделе. Он решил мне отомстить и подставил меня. Он кое-что провернул, и теперь все улики указывают на то, что это сделала я. Впрочем, они есть только у него самого – он никому их не показывал. Макото сказал, что если я выполню его условие и выйду за него замуж, он уничтожит их. Но я в это не верю. И выходить за него не собираюсь. Но мой отец, если узнает, что потерял столько денег из-за меня, снисхождения не проявит. Он просто сдаст меня полиции, вот и все. Макото дал мне на размышление месяц, и он истекает через неделю.
– Это... ужасно… – прошептал Изая.
«Ничего себе, сюжет! Я думал, ее, как и большинство девушек решившихся на самоубийство, изнасиловали, а здесь фактически, ей грозит вечное рабство… Да уж, теперь понятно, почему она такая мертвая. Ее глаза… – парень повернулся и посмотрел на девушку. – Они…» Он замер. На дне прекрасных бездонных черных глаз он увидел дикую боль и безумное стремление жить. Нет, не желание – она не хотела жить. Именно стремление. Она хотела идти вперед, не сдаваться… но не могла. «Ее характер... он такой сильный... Может быть, она и правда сможет?.. Я так надеюсь на это... Она прекрасна… Чего?! Чего я такое несу?! Она просто самоубийца! Изая, хватит дурью маяться! Шизу-тян тебе по макушке знаком «стоп» вроде не стучал. Или я о чем-то забываю? Нет, точно не стучал. Хватит обсуждать глаза того, кому помогаешь…»
– Не знаю, насколько это ужасно, но из этой ситуации выхода нет – либо в тюрьму, либо в пожизненную кабалу. Но я лучше умру, чем выйду за него. Он мне противен. У него нет собственного «Я». Главное в человеке – его стремление двигаться вперед, его способность сражаться до конца, его сила духа…
Сердце Изаи пропустило один удар, и он во все глаза уставился на девушку, а она, глядя вперед, и словно не замечая собеседника, продолжала:
– Я всегда мечтала встретить человека, который не оглядывается на прошлое, живет сегодняшним днем и всегда, не смотря ни на что – ни на боль, ни на страх – идет вперед. Но я не такая. Я труслива, потому что не могу решиться и отказать ему прямо сейчас. Я пытаюсь прожить хотя бы эту неделю на свободе, но... но я уже не живу. И мне кажется, что сейчас для меня что тюрьма, что работа, что дом будут одинаковы, они будут моей могилой.
– У меня то же самое, – кивнул парень. – Я восторгаюсь сильными людьми. Но сам – слабак. Я не способен абсолютно ни на что. Я даже сопротивления этим подонкам оказать не могу – иначе отца уволят... И предать мать тоже не могу… Я думал о том, чтобы бросить все, и все же уйти из дома, но... я не могу так поступить с матерью – она его до безумия любит, и если ему будет плохо… Нет. Когда ему плохо, она пытается покончить с собой, а я не смогу остаться с ним вдвоем. Я эгоист. Только самое тяжелое – это то, что я прекрасно понимаю, что мать, хоть и любит меня, сможет пережить мое исчезновение. А вот если что-то случится с отцом – нет. И все-таки… нет, я не могу предать ее! Лучше смерть! – воскликнул парень.