De Secreto / О Секрете
Шрифт:
В ссылке из-под пера А.И. Солженицына вышли пьесы «Республика труда» (другое название «Олень и шалашовка»), «Пир победителей» и «Пленники» (первоначальное название «Декабристы без декабря»).
«Прочитал Солженицына «Пир победителей»… — писал М.А. Шолохов. — Что касается формы пьесы, то она беспомощна и неумна. Можно ли о трагедийных событиях писать в опереточном стиле да ещё виршами такими примитивными, каких избегали даже одержимые поэтической чесоткой гимназисты былых времен! О содержании и говорить ничего» [180] .
180
Шолохов М.А. Письмо в Секретариат Союза писателей СССР. 8 сентября 1967 г. // Шолохов М.А. Письма.
Не усмотрев в этой пьесе художественных достоинств, С. Залыгин, однако, счёл необходимым отметить, что «Пир победителей» — это гимн русскому офицерству [181] . Невольно вспоминаются пушкинские слова: «Льстецы, льстецы! Старайтесь сохранить и в самой подлости осанку благородства». О каком гимне может идти речь, если пьеса имеет обличительный характер, о чем говорит её ироничное название?
«Все командиры, русские и украинец, либо законченные подлецы, либо колеблющиеся и ни во что не верящие люди, — констатировал М.А. Шолохов. — Как же при таких условиях батарея, в которой служил Солженицын, дошла до Кенигсберга… Почему осмеяны солдаты-русские… и солдаты-татары? Почему власовцы — изменники родины, на чьей совести тысячи убитых и замученных наших, прославляются как выразители чаяний русского народа?» [182]
181
Залыгин С.П. Солженицын // Русские писатели XX века. Биографический словарь. 2004. С. 657.
182
Шолохов М.А. Письмо… С. 389.
Поражает текст «Пленников». Пьеса состоит из десяти картин. Первые две и последняя написаны в стихах, если их можно назвать таковыми, семь в прозе. Представьте. На сцену выходят герои, два действия изъясняются высоким штилем, затем вдруг переходят на прозу, а завершают опять стихами.
Удивляет и «Республика труда». Написать пьесу, в которой было несколько десятков действующих лиц, значит ничего не понимать не только в сценическом искусстве, но и в литературе. Не зря А.Т. Твардовский, отметив обилие героев, ограничился только одной фразой: «Вижу дело фуево» [183] .
183
Твардовский А.Т. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя. 2000. № 7. С. 140.
Таким образом, когда летом 1956 г. А.И. Солженицын в возрасте 37 лет возвратился из ссылки, в литературном отношении он ничего собою не представлял. А то, что к этому времени было написано им, свидетельствует скорее о затянувшемся ученичестве, чем о таланте.
В связи с этим нельзя не отметить, что в 37 лет умер А.С. Пушкин, в 35 — не стало С.А. Есенина, М.Ю. Лермонтов погиб, не дожив до 27. У всех к этому возрасту «болдинская осень» была позади. И какая «осень»! А ведь и другие выдающиеся писатели прожили немного: А.А. Блок — 41 год, Н.В. Гоголь — около 43, А.П. Чехов — 44.
Может быть, Александру Исаевичу удалось впоследствии не только догнать их, но и уйти далеко вперед?
В 1959 г. им были написаны два рассказа «Один день Ивана Денисовича» и «Матрёнин двор», в 1960 г. — киносценарий «Знают истину танки» и пьеса «Свеча на ветру». Сценарий и пьеса снова оказались неудачными, а два рассказа сделали А.И. Солженицына известным.
«Один день…» написан с максимально возможным для того времени приближением к действительности, что можно рассматривать как отход от социалистического реализма и возвращение к реализму критическому. С этим рассказом в нашу литературу вернулась проблема обычного, «маленького человека». Этого достаточно, чтобы оценить рассказ как необычное явление в послевоенной советской литературе.
Однако Лев Копелев был совершенно прав, когда назвал «Один день…» «производственной повестью». В этом отношении её новизна заключалась только в том, что вместо жизни рабочего, колхозника, учителя, врача была описана жизнь заключённого.
Оценивая это произведение, нельзя не отметить, что нам
184
Beam J. Multiple Exposure: An American Ambassador's Unique Perspective on East-West Issues. N.Y., 1978. P. 232–233.
«Матрёнин двор» — довольно скромный журналистский очерк, достоинство которого только в том, что это одна из первых в советской литературе попыток показать нашу деревню без прикрас, такой, какой она была на самом деле. С этой точки зрения «Матрёнин двор» можно отнести к истокам того направления в советской литературе, представители которого получили название «деревенщики».
«После “Одного дня Ивана Денисовича”, превознесённого до небес, — пишет В. C. Бушин, — удивляли вещи, написанные торопливо, неряшливо, неглубоко: рассказ “Для пользы дела”, очерк “Захар Калита”, повесть “Раковый корпус”… Здесь громкая знаменитость представала писателем не только менее опытным, но и зачастую неумелым» [185] .
185
Бушин B.C. Неизвестный Солженицын. С. 42.
«Раковый корпус» — по сути дела другой вариант производственной повести. «Один день» — о лагерной жизни, «Раковый корпус» — о больничной. И здесь, на мой взгляд, главное достоинство повести в том, в чем многие при её обсуждении видели недостаток и называли излишним «натурализмом», т. е. в стремлении показать больничную жизнь с максимальным приближением к реальности.
В 1966–1968 гг. повесть стала предметом открытого обсуждения, в ходе которого были отмечены её недостатки: «фельетонный разговор», «схематичность, прямолинейность, однозначность», «памфлетность», «публицистичность», «очерковость», «плакатность», «карикатурность», «примитивность» [186] .
186
Солженицын А.И. Собрание сочинений. Т. 6. Франкфурт-на-Майне, 1970. С. 33–57, 154–187.
В 1968 г. на свет появился первый вариант романа «В круге первом» [187] , в 1978 г. — второй вариант [188] . Это уже сложное многоплановое произведение, имеющее несколько взаимосвязанных сюжетных линий.
Роман имеет почти детективное начало. Советский дипломат Иннокентий Володин звонит в американское посольство и сообщает о предстоящей в США передаче одним советским разведчиком другому секретов американской атомной бомбы. Смысл этого шага — не позволить сталинскому режиму создать ядерное оружие. А дальше разворачиваются поиски дипломата.
187
Солженицын А.И. В круге первом. Лондон, 1968; Нью-Йорк, 1968; Франкфурт-на-Майне, 1968.
188
Солженицын А.И. Собрание сочинений. Т. 1–2. В Круге первом. Париж, 1978.
Можно было бы ожидать, что Иннокентий Володин будет в центре романа. Однако главное внимание автор сосредоточил на заключённых «шарашки», которым доверено изобличить предателя. Это тоже любопытная коллизия, дающая большие возможности, чтобы показать драму людей, находящихся за колючей проволокой, но продолжающих служить тому режиму, который лишил их свободы.
Между тем, и она не составляет основу романа. Хотя в центре него заключённый Глеб Нержин, отказавшийся участвовать в разоблачении дипломата, и завершается роман высылкой Нержина в лагерь, высылают его за отказ перейти из одного подразделения «шарашки» в другое. Одного этого достаточно, чтобы поставить автору за композицию двойку.