Deadline. Роман об управлении проектами
Шрифт:
— Привет, Аллэр. Как дела?
— К черту любезности. Забирайте своих людей, Томпкинс, и освобождайте здания Айдриволи — все до одного. Я сдаю в аренду эти помещения. У меня есть отличный клиент. Завтра утром я намерен подтвердить сделку.
— Ой-ой, а что же будет со всеми нашими сотрудниками?
— А мне какое дело? Перебазируйте их куда-нибудь в другое место. Найдите хороший ангар и посадите всех в одно помещение. Или увольте кого-нибудь. У вас все равно слишком много людей.
— Боже мой, но как я могу так поступить! Ведь это так всех расстроит!
На
— Да что вы говорите. Ну и пусть. Я не собираюсь соревноваться за звание самого популярного человека Моровии. Каждый день я мог бы получать за Айдриволи семь тысяч двести двадцать два доллара ренты. Вот сколько мне посулил мой клиент. Так что в пятницу чтобы духу вашего не было в Айдриволи. Выметайтесь.
— Но позвольте, мы ведь даже не успеем подыскать новое помещение для работы!
— Ах, да. Я забыл сказать, чтобы вы не смели вывозить с собой компьютеры или какое-либо другое оборудование. Я сдаю помещения вместе с ними.
— Но это же ужасно. И что же будут делать мои люди?
— Почем я знаю? Они довольно долго как сыр в масле катались. Скажите им, что пришли другие времена и им придется затянуть пояса. Они привыкли к прянику, теперь пусть отведают кнута.
— О нет.
— Да! Такая политика проводится сейчас везде — посмотрите на Соединенные Штаты. Они урезают зарплаты, увольняют людей, заставляют сотрудников работать в спартанских условиях.
— Аллэр, мне не хочется, чтобы наша организация вводила такие порядки. Я хочу сказать, что я категорически против. Даже более того, я хочу, чтобы мы создавали для людей все лучшие условия работы.
— Томпкинс, вы забыли, что со мной шутить опасно!
— Да ничего я не забыл. Мы — первоклассная компания по производству программного обеспечения, и я хочу, чтобы все относились к нам подобающим образом.
— Вы сильно рискуете, Томпкинс, — прошипели на той стороне провода. — Думаете, получится выпутаться? Даже не надейтесь. Единственный шанс для вас — поступать так, как вам велят.
— А я так не думаю, Аллэр. Скажите своим арендаторам, чтобы шли куда подальше.
В трубке повисло молчание. Потом Бэллок исполненным злобы голосом сказал:
— Слушай, ты, кретин. Как ты можешь со мной тягаться, ты, никчемный и бессильный человечишка. Я — могучий и опасный противник, и ты еще узнаешь об этом.
Мистер Томпкинс посмотрел на часы. Через пятнадцать минут в институте начиналась интересная лекция, на которую он собирался сходить. А если выйти прямо сейчас, то можно успеть пройти через цветущий розовый сад. Надо только отделаться от Бэллока. Мистер Томпкинс вздохнул и покончил с ним одной фразой:
— Аллэр, если ты такой могучий и опасный, а я — такой никчемный и бессильный, то почему я сижу здесь и всем доволен, а ты застрял в своей клинике, пока доктора не вылечат тебе волдыри на твоем игрунчике?
Мистер Томпкинс не стал ждать, когда его собеседник ответит на этот вопрос, и повесил трубку. На улице стоял ясный солнечный день. Мистер Томпкинс взял свою записную кинжку и неторопливо направился к выходу.
Злоба и скупость
1. Злоба и скупость — вот формула, которую начинают применять в плохих компаниях те, кто несет ответственность за неудачи в бизнесе.
2. Злоба и скупость прямо противоположны истинным целям любой хорошей компании — быть щедрыми и заботливыми по отношении к своим сотрудникам.
3. Когда вы подмечаете в компании проявления злобы и скупости, знайте, их настоящая причина — страх и боязнь провала.
Глава 23
Пересадка в Риге по пути домой
Мистер Томпкинс спал. Эта ночь должна была стать его последней ночевкой в Моровии. Прощальная вечеринка продолжалась необычайно долго, причем присутствовали на ней, казалось, все сотрудники Айдриволи. Учитывая количество еды, напитков и особенно тостов, можно было справедливо предположить, что мистер Томпкинс был несколько навеселе. Может быть, именно поэтому ему приснился такой странный сон. Он увидел столб дыма, в центре которого сиял яркий свет. Кроме того, в центре столба находилась огромная голова. Ни рук, ни тела не было — только пухлощекая голова в белом тюрбане. Черты лица ожили, и глубокий рокочущий голос произнес:
— Я — Йордини!
— Йордини?! — поразился мистер Томпкинс. — Тот самый Йордини?
— Тот самый, — величественно кивнула голова.
— Предсказатель?
— Футуролог! — последовал возмущенный ответ.
— Именно это я и имел в виду.
— Великий Йордини!
— О!
— Тебе повезло, Томпкинс. Тебе дан шанс узнать будущее.
— Ух ты!
— Можешь задавать вопросы, а я буду отвечать. Будущее для меня так же ясно, как для вас, людей, — прошлое.
Мистер Томпкинс стал лихорадочно соображать, о чем бы спросить в первую очередь. Он оставлял за собой так много неоконченных дел…
— Скажи, — наконец выбрал он, — что случится с новой системой для аэропорта? Получится у Гулливера Менендеса успеть сдать ее в срок, к летним Играм?
Йордини закрыл глаза. Из воздуха соткалась гигантская рука и задумчиво почесала подбородок.
— Получится, — пришел ответ. — Конечно, в ней будут дефекты, да и организационных проблем им тоже не миновать, по проект будет сдан в срок. Будут неувязки со временем прилетов и вылетов, но никаких аварий.
— Что ж, это замечательный результат. А что будет с Белиндой Биндой? Она сможет продолжить работу?
Йордини опять закрыл глаза и сосредоточился.
— Да, — наконец ответил он. — В некотором роде.
— Что значит «в некотором роде»?
— Она снова будет увлеченно работать, но уже в другой области. И эта работа не будет столь уважаемой, как предыдущая.
— Боже мой. Чем же она займется?
— Она станет сенатором от штата Калифорния.
— О, ну это не так уж плохо. И очень хорошо для всех остальных.
— Хочешь узнать что-нибудь еще?
— Да. Что будет делать Аллэр Бэллок?