Дед, бабайка и чумовой парик
Шрифт:
Наступило тягучее смущенное молчание, я и головы поднять не смела, чтобы взглянуть на его реакцию.
Подул легкий чуть заметный ветерок, встрепав его темные волосы.
Рей убрал со лба непослушные пряди и глубоко вздохнул, будто принюхиваясь. Нахмурился и сжал мою руку холодными костлявыми пальцами.
– В чем дело? – испугано осведомилась я.
– Ни в чем. Уходим, ты слишком задержалась, – призрак поспешно поднялся, утягивая меня за собой.
– Да что случилось-то? – уже решительно
– Ничего не спрашивай. Идем уже, – он притянул меня чуть ближе к себе, так что в нос ударил запах хвои.
– Злые духи? – прошептала я, чувствуя, как меня теплом накрывает его плащ.
– Можно и так сказать… – последнее, что удалось разобрать, прежде чем сознание накрыла уютно-теплая тьма.
========== Часть 9 ==========
Проснулась я только утром, услышав плеск воды и звон посуды внизу, на кухне. Тетя проснулась, значит.
Вставать не хотелось. В комнате было так уютно, сквозь задернутые шторы едва пробивался еще неяркий утренний свет, сохраняя в комнате полумрак. И кроватка такая мягкая…
Но если не потороплюсь – останусь, видимо, без завтрака, что не есть очень хорошо, ибо желудок вожделеет к бутерброду или еще какой-нибудь пище.
Поэтому, пересилив себя, я-таки вылезла из кровати и, слегка пошатываясь, после сна, направилась вниз. Увидев меня, тетя рассмеялась.
– Это что за бабайка ко мне пришел? – шутливо спросила она. – Видела, что у тебя на голове?
– Ой, да знаю-знаю, – я махнула рукой, – по утрам всегда так.
– Садись, поешь вот, – передо мной моментально оказалась тарелка с макаронами по-флотски.
– Хорошо, – бодренько согласилась я, уже с аппетитом уминая предложенные яства.
И тут мне в голову пришла мысль попробовать потихоньку выспросить у тетушки, что за дела тут творятся. Я сперва снова подумала, что все приключившееся со мной вчера – сон или результат васькиной травы, но немного припухшие после поцелуя губы, которые мне быстренько удалось рассмотреть в настенном зеркале, пока я вниз топала, очень даже красноречиво говорили об обратном. Тогда я решила перестать искать причины, а попробовать что-то с этим сделать, хоть разузнать побольше.
– Слушай, теть, а что это у вас в деревне творится такое, а? – я обернулась к ней через плечо, мысленно представив, как доброжелательная улыбка превращается в оскал, черты лица чудовищно искажаются, на коже появляется грязная свалянная шерсть, а передо мной уже не тетя стоит, а разгневанный лишним любопытством оборотень.
Но к счастью, подобными сюрпризами она меня не «порадовала», а лишь недоуменно изогнула бровь.
– Ты о чем это глаголишь, дитя? – удивленно спросила она.
– Ну… – я неопределенно пожала плечами. – Странности всякие… Деды с топорами, мальчики с-суровые…
– Ой не знаю, Сашенька, –
– Ну, а призраки… – я перегнулась к ней через стол, – здесь бывают?
– Саша, – тетя разом посерьезнела и постучала костяшками пальцев по столу, – ты это брось, всякие суеверия. До хорошего не доведет!
Я молча пожала плечами, доедая все, что еще оставалось на тарелке. Значит, узнать что-то важное или хотя бы интересное мне не удастся. Может, бабок каких поспрашивать? Они словоохотливы часто, да и много всего знают…
После того, как тетя уехала на свою работу, я быстренько вымыла посуду и отправилась на разведку, заодно подумала хоть ребят найти, извиниться за вчерашнее.
И тут я остолбенела.
На соседнем участке, вооружившись ножом, выкапывал чеснок самый натуральный Эписташка. Я некоторое время просто стояла и пялилась на столь экзотическое зрелище, пока дедуля, очевидно не забыл напрочь, зачем находится в огороде.
– Эпистофий! – донеслось из дома. – Принеси мне воды!
– Э… – старик озадаченно почесал макушку. – А кто такой Эпистофий?
– Эписташка, вероятно, – тут же любезно подсказала я, а дед хлопнул себя по лбу.
– Эписташка! Точно! А что это у тебя с коленкой? – спросил он, обратив внимание на перевязку. – Иди сюда, я тебе помогу.
– Эм-м, ну как бы… – я замялась, вспомнив о его топоре и крайней степени склероза. Но любопытство меня пересилило и я, приоткрыв калитку, скользнула внутрь.
Эписташка усадил меня на стул, зачем-то принюхался к повязке,
и без раздумий вручил мне пучок петрушки.
– Для десен полезно, – довольно объяснил он.
И тут я подумала, что бедный Эписташка совсем сошел с ума. Сказать честно, я бы и придерживалась, если б из дома не показалась эписташкина жена.
– Что это ты тут делаешь, Эпистофий? – вопросила она, надменно оглядывая нас.
– Я тут огурцы сажаю! – обиженно ответил тот.
– Мы говорили ему сажать огурцы, а, Офелия? – старушка обратилась к красному парику, надетому на левую руку. – Нет, прекрасная Изольда! – добавила она тоненьким голоском, изображая волосатика, – Мы говорили ему убить девчонку, и еще пару детей!
И тут я поняла, что решительно пора сматываться, пока Эписташка не добрался до топора, и уже начала давать задний ход к калитке, как бабка завизжала диким голосом. Я замешкалась, из-за чего чуть не лишилась жизни, но меня буквально вытянули за шкирку, а в следующую секунду, я обнаружила, что прижимаюсь к груди Рея, и тут же поспешно отскочила.
– Ты чего?! Ты как тут? – недоуменно начала я, пытаясь вырваться.
Но судя по взгляду его и железной хватке, поняла, что в ближайшее время отпускать меня не собираются.