Дедушка Данзо
Шрифт:
— Тайчо, — обратился к нему один из подчинённых, — вы должны это увидеть.
Итачи заинтересованно обернулся и последовал за ним. В скале был узкий проход в небольшую пещеру. Помимо виденного уже мусора, там было ещё кое-что интересное: углубление, закрытое грубой решёткой. Сама камера была слишком маленькой, чтобы в неё поместился взрослый человек. На полу валялась грубая деревянная миска с остатками риса и перевёрнутая кружка. Но не это больше всего заинтересовало Итачи. Он активировал шаринган, пролез в дверцу и дотронулся пальцами до выбоин в скале. Чем-то острым пытались что-то изобразить. Но откуда у узника могло быть такое острое и твёрдое оружие, способное
— Тайчо! Мы нашли, куда они направились.
— Выдвигаемся. — Итачи отстранился, оставив загадку на потом. Он был уверен, что скоро всё раскроется.
Ближе к рассвету они нашли следующую стоянку, также скрытую между скал. Отличалась от прошлой она только одним — костры ещё тлели. Кагуя покинули это место не так давно. Найти след оказалось очень легко: те и не думали прятаться, вытаптывая хилую траву неорганизованной толпой. Чем дальше команда двигалась, тем сильнее поднимался утренний туман. Плохо. Соблюдая осторожность, они шли по следу, пока впереди не показалось зарево пожара. И почти сразу послышался приглушённый из-за тумана шум бойни.
— Вперёд. Оставьте нескольких в живых, — отдал приказ Итачи.
Они прибыли в самый разгар боя. Члены клана Кагуя носились в деревне по одиночке. Почуяв запах крови, они обезумели и с хищным оскалом гонялись за жителями. Играли с ними, словно хищник с жертвой, упивались своей вседозволенностью. Размытой тенью Итачи возник рядом с одним из них. Тот так был увлечён сдиранием одежды с крестьянки, что совсем не почувствовал опасности. Голова Кагуи отделилась от тела и упала рядом с орущей жертвой, обдавая ту фонтаном крови. Итачи уже рядом не было — он проткнул насквозь грудь другого головореза. Отблески огня отлично освещали поле боя, давая возможность разглядеть одну особенность нападавших: у всех было две красные точки на лбу, чуть выше бровей.
Один из нападавших заметил, что на них напали и попытался скрыться. Итачи последовал за ним и скоро догнал его в лесу. Проблем с ликвидацией не возникло. Он собирался уходить, когда почувствовал пристальный взгляд в спину.
— Ку-ку-ку, — раздался искажённый из-за утреннего тумана смех, — какие люди.
Из-за широкого ствола дерева показался мужчина в простом повседневном бежевом кимоно. Первые лучи солнца показались из-за горизонта, разрывая лёгкий туман. Итачи сжал танто в руке сильнее, когда смог рассмотреть помимо длинных чёрных волос и бледной кожи, такие знакомые, по змеиному вытянутые зрачки жёлтых глаз.
— Орочимару.
— Мне лестно знать, что ты меня помнишь… Учиха Итачи.
Итачи нахмурился. Несмотря на надетую маску, его узнали. Из-за Орочимару выглянул ребёнок лет одиннадцати-двенадцати. Он безразлично уставился на тело, лежащее у ног Итачи. Всё бы ничего, но был один нюанс: у мальчика было две красные точки на лбу.
Кагуя.
— Интересный ребёнок, не правда ли? — ухмыльнулся Орочимару и положил руку тому на плечо. У мальчишки моментально вспыхнули скулы и, его лицо преобразилось, когда он посмотрел на санина. Такой надежды во взгляде Итачи давно не видел.
Миссия команды заключалась в полной зачистке клана Кагуя. И вот один из них стоял напротив. В руках мальчик сжимал необычный костяной кунай.
Санин не просто так показался, это было ясно. Один из легендарной тройки. Вступить с ним в открытый бой? Глупо.
Итачи решил не рисковать. Он не один, за спиной отряд Ро. Потрепать они его смогут, но вот победить и выжить - сомнительно. Выбора нет.
Три томое вытянулись, преображаясь в рисунок Мангекё.
—
— А мне интересно, что вы тут забыли… Орочимару-сан. — Встал перед ним Итачи с обнажённым танто.
— Искал тут кое что. — Не прекращал ухмыляться тот. — И нашёл.
Итачи подошёл поближе и пронзил живот Орочимару. Тот захрипел, когда оружие провернулось.
Через некоторое время санин открыл глаза, но от раны ничего не осталось, кроме боли.
— У вас с Шисуи-куном у обоих сильные глаза. — Вернул себе ухмылку санин и облизнулся. Танто вновь оказалось близко к его животу, но резко остановилось, так и не пронзив, когда Орочимару язвительно спросил: — Вижу, Хокаге не довёл информацию обо мне?
Итачи сощурил глаза, пытаясь понять, что имеет ввиду санин. Язвительное замечание больно резануло по старой ране отношений между ним и отцом.
— Передай Хокаге поторопиться с ирьёнином. А Шисуи-куну, что саламандра пала, а кровавый рассвет окрасил новые облака.
Итачи понимал, что ему не могли предоставить доступ ко всем секретным сведениям только потому, что он сын Хокаге и капитан отряда Анбу. И сейчас он не мог понять, обманывает его Орочимару или нет. Что тот имел ввиду? И когда это Шисуи успел сразиться с ним? Искал ли Орочимару именно этого мальчика или он имел ввиду что-то другое?
Мир вокруг изменился, наливаясь красками. Они так и стояли напротив друг друга, для мальчика прошло лишь мгновение и он ничего не понял.
Орочимару чувствовал боль от раны, которой не было. Ухмылка не исчезла с его губ. Он сжал плечо ребёнка и развернулся, исчезая безмолвно с ним в лесу.
Итачи не отводил тяжёлого взгляда, пока те не скрылись в лёгком тумане.
Правильно ли он поступил?
***
После прибытия в Коноху Узумаки Карин находилась в постоянном напряжении. Их сразу отвели в Госпиталь, где она не отходила от матери. На всех Карин смотрела с подозрением, ожидая привычного обращения. Пыталась за улыбками и предложением помощи почувствовать ложь, но ощущала только привычную ей по Кусе жалость и… реальное желание помочь. Только от матери раньше она ощущала такое колебание чакры. Карин боялась верить, до дрожи в коленях ждала, что её маму вновь уведут шиноби и та вернётся без сил, хорошо, если на своих ногах. Бывало, что маму приносили на плече и словно мешок небрежно кидали на койку в их лачуге. Карин плакала, умоляла маму не бросать её, пока холодная ладонь матери из последних сил не опускалась на детскую макушку.
Так непривычно было видеть, как мама улыбается. Искренне. Карин с восхищением наблюдала, как она со смехом кружится в новом кимоно перед зеркалом в их маленькой, но такой уютной чистой квартире. Ей тоже купили много новой одежды. Карин поначалу боялась её испачкать и порвать — такой приятной она была на ощупь. Их жизнь так резко изменилось, что было жутко. Страшно снова оказаться в покосившейся лачуге и ощущать боли в животе из-за голода.
Прошло несколько недель, прежде чем Карин смогла найти в себе силы оставить маму на работе в Госпитале, а сама пошла гулять по Конохе. Она бесцельно бродила по ухоженным улицам, смотрела на разложенные товары. В кармане было несколько купюр рьё, но тратить их она не хотела. Берегла на чёрный день. Мама качала головой, обнимала и говорила, что теперь всё будет по другому и она может купить себе сладости. Карин кивала, брала деньги и прятала их.