Дедушка сказал, что я избранный! Книга 1
Шрифт:
К счастью, осколки чужих воспоминаний были крайне размытыми. Я, скорее, получал слепки ощущений, которые в прошлом переживала противница, чем детальные картинки.
Несмотря на мою попытку выстроить ментальный барьер, не подпускающий чужую память к моей, каждый из фрагментов прекрасно ощущался разумом. А все вместе они давали некоторое понимание общей картины. Судя по которой, в её родном мире побеждённой Владеющей жилось не слишком сладко.
Более того — она не была там значимой фигурой. Судя по тем ощущениям, которые прямо сейчас терзали моё сознание, Мать, скорее, относилась к самой массовой,
Вот дальше у неё всё сложилось почти идеально. Я хорошо чувствовал радость женщины из-за незнания местными техник, которые практиковались в её родном мире. Удовлетворение из-за постепенного роста силы и появившуюся в процессе жажду ещё большей мощи.
Впрочем, было в её мыслях и кое-что негативное. Судя по всему, иномирица считала, что нашему миру грозит опасность. Точно такая же, как и её родному. Несмотря на свою усталость и всё ещё сохраняющуюся угрозу, этот момент я постарался проанализировать более детально. Но не преуспел — как и все остальные сегменты её воспоминаний, этот не нёс никакой конкретики. Только общие ощущения и мысли.
Закончилось всё внезапно. Только что я с трудом удерживал себя в стабильном состоянии и прилагал неимоверные усилия, чтобы переработать трофейную силу, а спустя секунду вдруг понял, что поток энергии и осколков чужой памяти иссяк.
Выдохнув, попробовал подняться на ноги. И сразу же осел обратно на пол, едва на нём не распластавшись. Удержаться вышло только за счёт рукояти вогнанного в пол меч, за которую я сейчас держался обеими руками. Не зря эта боевая техника из числа «особых» относилась к тем, что применялись лишь в крайних случаях. Слишком уж жёсткими были последствия. Даже во время тренировок приходилось худо. Одно дело, когда ты используешь свою ауру в качестве оружия или естественного щита. Своего рода опоры для барьера из живы. Совсем иное, если ты не просто выплёскиваешь силу наружу, а изменяешь сам формат окружающих тебя вещей. Делая их частью себя. А потом теряешь в процессе схватки.
Даже полностью успешное применение, с последующим постепенным «схлопыванием», дико перегружало организм. А сейчас я в самом деле лишился части ауры. Всё равно, что отсечь себе половину тела.
В плечо ткнулся нос Снежка, который тихо заурчал рядом. Его мыслеобразы я хорошо чувствовал — барс был рад нашей победе и одновременно сильно беспокоился из-за моего состояния. Ему порция трофейной энергии тоже досталась. Уже пропущенной через мою ауру и переформатированной, так что негативных последствий зверь не ощутил.
Ещё я чувствовал ауры Хродана, Дины и Арсы, которые находились поблизости. Да и Косолапик, так и не вступивший в бой, всё ещё бродил внизу. Меня же потрясывало от отдачи — ауре требовалось время, чтобы прийти в себя.
Через секунду Снежок тихо зарычал, а справа от меня послышался голос Арсы.
— Не знаю, кто обучил тебя этой технике, но своё дело он знал. Даже я не поняла, как именно тебе удалось это провернуть.
Говорить мне всё ещё было сложно, так что я предпочёл промолчать. А вот Хродан держать
— Теперь ты готова принять своё спасение, падшая женщина? Господин спас твою жизнь, а я готов спасти твою душу.
Та отчётливо хмыкнула.
— Не переоценивай себя, психопат. Умение заново собрать голову в бою со мной не поможет.
«Безумец» коротко рассмеялся.
— Пока не проверишь, не узнаешь, правда? Как только найдём подходящую кровать, я обязательно приглашу тебя на поединок.
Я почувствовал, как полыхнула яростью аура Арсы. А следом вновь услышал голос Хродана, в котором звучали задумчивые нотки.
— Правда, сначала, наверное, надо решить, что делать с этой толпой?
Сжав зубы, я приоткрыл глаза. Убедившись, что те работают, повёл взглядом вокруг, обнаружив, что крыши и стен второго этажа больше нет. Потом глянул на Хродана, стоящего лицом к деревне. И тоже повернул голову, посмотрев в ту же сторону, что и он.
Ильфат тяжело выдохнул, глядя на небольшой каменный куб, установленный в подвале его дома. Восьмая попытка установить контакт с Матерью завершилась полным провалом. И как бы мужчине не хотелось отрицать очевидное, скорее всего Большой Алтарь был разрушен. Что значило — сама она наверняка убита.
Поднявшись на ноги, он прошёлся по тёмному помещению. Ещё раз посмотрел на Малый Алтарь. Таких было всего два. У него и Тагира. Мать обучила их. Дала возможность возвыситься. Он никогда не встречал подобных техник, как у неё. Позволяющих накладывать почти идеальные, стабильные иллюзии и скрывать свою силу. Не говоря уже о талисманах. Оружие, при помощи которого можно было превратить в своего союзника почти любого Владеющего.
И вот сейчас, когда их план уже начал претворяться в жизнь, она вдруг погибла.
Снова взглянув на Малый Алтарь, Ильфат на момент задумался об отправке почтового голубя. Но тут же досадливо поморщился. Несмотря на наложенную иллюзию, с птицей могло случиться всякое. Да и не мог Тагир оказаться предателем. Даже если нашёл, как преодолеть воздействие талисмана. Для них обоих этот шанс был единственным. Упустят — навсегда останутся влачить жалкое существование. Будут вечными третьими номерами.
Но, что тогда случилось? Если не Владыка Ильшат и не его гвардия, кто мог убить настолько сильную Владеющую? Цитадель Школы Трёх Черепов была далеко. Земли Школы Сосновой Ветви тоже не близко. Поговаривали, что у башкир появился новый сильный правитель, но он точно не перешагнул Первую Границу. А значит, шансов победить у него почти не было. Мать специально выбрала речные деревни в качестве места накопления сил. Неприметные и расположенные далеко от чужих столиц.
Остановившись около стены, мужчина хмуро глянул на каменный куб. Что именно произошло с Матерью, он до сих пор не понимал. Но в её гибели был полностью уверен. Как минимум, по той причине, что секунду назад осознал — его талисман, который та использовала «на всякий случай», больше не работал. Даже не ощущался на теле. Как будто попросту растворился в воздухе. Он разительно отличался от тех, что применялись для тотального контроля «рабов». Тем не менее, не позволил бы предать их общее дело. Теперь же, его на привычном месте не было.