Деды в индиго
Шрифт:
Музян скорчил физиономию:
– Был вчера у врача. Сделали анализы. Результаты неутешительные: холестерин значительно выше нормы.
– И что сие значит?
Музян, как обычно, забрюзжал, загибая пальцы:
– Врач сказал: «Сало нельзя, масло нельзя, яйца нельзя, майонез…»
– Ты лучше скажи, что можно? – перебил Вадик.
– Получается – ничего…
– Кроме водки! – хлопнул в ладоши Люлипупенко. – Диетический продукт!
На
«В типографию срочно требуются печатники с опытом работы на "Гознаке", приветствуется после отсидки».
Глава 11
11.40
Мастера заглянули в медпункт – это было их любимое место. Здесь всегда можно чем-нибудь поживиться.
Медсестра Валечка вопросительно подняла брови или то, что от них осталось после выщипывания.
– Зеленки нет?
– Есть. А вам зачем?
– Ну, это… Смазать. Продезинфицировать… Тут такое дело: подмастерье палец порезал… штангенциркулем.
Слово было внушающим страх и уважение, типа циркулярной пилы весом со штангу.
Напуганная медсестра тут же достала из сейфа вожделенный пузырек. Намотала на спичку ватку и обмакнула в зеленку.
– Че жалеешь, стюардесса? Дай-ка бутылек подержать.
Хана зеленке!
В помещении стоял жуткий холод. К тому же на аудиторной скамье места было мало – только на троих.
Но уселись все. Шура – в центре сокурсниц. По две с каждой стороны. Сели, плотно прижавшись друг к другу.
Доцент Вивасов завистливо спросил:
– Ну как? Согрелся, парень? Среди наседок?
– Шура покраснел, попытался встать, но не смог, зажатый, как в тисы, бедрами девиц.
В целом, у Вивасова было много собственных интересных педагогических находок. Например, если задача была не решена или решена, но неправильно, в таких случаях он говорил студенткам:
– Можно, я вас поглажу по тому месту, которым вы думаете?
И вгонял их в краску.
Жена Малярчука Мариша вернулась домой – муженька след простыл, дверь в квартиру лишь прикрыта.
Вещи на месте, но ни Малярчука, ни пенсии.
Подозрение сразу пало на Вадика, специалиста-универсала – больше дверь вскрыть некому.
Мариша подкараулила Дулепистого у выхода из супермаркета. Где ж ему быть-то (раз в чипке нет). Выследила.
Вадик ее даже и не узнал. Случаем видел раз или два, но не запомнил. Да и не ассоциировалась она с Малярчуком как-то. Но жена Малярчука знала всех его дружков.
– Где муж мой? – набросилась она на него с хозяйственной сумкой с продуктами (помидоры,
– Я вам не брачное агентство мужа подыскивать. Ошиблись адресом, – отреагировал Дулепистый.
– Ты еще и дерзить удумал, шкворень? Где муж мой, ирод?
– Отбиваясь от ударов, Вадик парировал:
– Как его зовут? Ирод? Редкое имя. Древнее.
– Это ты – ирод. Я про своего мужа спрашиваю. Где он?
– Ненормальщина какая-то!
– Алкоголик!
– Я вообще не пью!
– Ага, в штаны лью.
– Дама, вы меня с кем-то спутали.
– Куда мужа мово дел? Я тебя спрашиваю, поганец этакий.
– Какого мужа? – демонстративно порылся в карманах и даже под мышками Вадик (Додик).
Это переполнило чашу терпения женщины. И она давай его снова охаживать сеткой с яйцами. Еле убежал, правда, весь грязный: в рыбьей слизи, куриных яйцах и остатках помидоров. В другую сторону. (Помните, склизкий мужик с рыбой в трамвае – не Маришкина ли работа? прим. автора).
Жена Малярчука в отчаянии вернулась во двор. Смотрит: сидит Вадик на скамейке как ни в чем не бывало и ее не боится. И уже нетрезвый. Видимо, умудрился тяпнуть на бегу. Главное, и переодеться быстрехонько успел.
– Ааа! Ты здесь уже, дубина, рассиживаешь?
– Привет, Маришня! Как там Всева поживает? – долдонит Дулепистый. И подмигивает нагло так.
– Ах ты, чучело гороховое! Издеваться? – Мариша.
И давай его лупить с утроенной силой остатками яиц.
Пока она его лупила, появляется другой Вадик (вернее, Додик), переодевшись в сухое, и вопит:
– Слушай, Вадяра, что это за мымра ко всем вяжется?
У жены Малярчука двоит в глазах. Стало быть, вот как эта болезнь «раздвоение личности» приходит. Думала только у мужа, когда он, упав с перепоя, кричит на нее с пола:
– Отстаньте, близнючки! Разойтись по разным углам!
– Вы хто такие? – осела Мариша.
– Близнецы. Я – Вадик, он – Додик. Или, наоборот.
– Как же вас различают?
– А так и различают: один пьет, другой – нет.
По дороге из университета Шура увидел еще одно объявление:
«В условиях финансового кризиса, когда все сокращают объемы производства, наша типография увеличивает выпуск своей высоколиквидной продукции».
Тем временем во двор въехала кавалькада «Астон Мартинов» и «Ламборджини». За ними автобус. Из второго «Ламбо» вышел Ромуальд Амбидекстрович Кремов, профессиональный депутат, лидер фракции партии «Народная совесть».
Когда-то он тоже жил в этих домах, до перестройки, и знал всех не понаслышке.