Дефиле по краю

Альда

Я всегда считала его грубым, замкнутым, натасканным только на выполнение хозяйских команд и грязной работы, но реальность оказалась не такой.

Юрий был… другим.

Сейчас, ощущая, как его руки спускают халат с моих плеч, давая терпеливым губам больше пространства для дразнящих поцелуев, я отчетливо понимала, что совсем не знаю того человека, который был рядом всю мою сознательную жизнь.

Как я могла поверить в то, что он меня терпеть не может?

Почти ненавидит?

Когда ненавидят -не ласкают кожу

дыханием, заставляя почти испуганно замирать от чувственности вроде бы невинного жеста.

Не выдержав, я подалась вперед, притягивая его ближе к себе и губами проходясь по виску, ощущая застарелую шероховатость шрама.

Как же мне хотелось стереть эту отметину, которая портила его идеальную на вкус и ощупь кожу.

Юрий подхватил меня под спину, почти впечатывая в свое тело, заставляя обхватить ногами его бедра и ощутить, как чертовски мешает пряжка ремня, врезающаяся в мой живот.

Как можно быть таким сильным?

Он ведь даже не чувствовал моего пятидесятикилограммового веса, держал, словно я и впрямь была не тяжелее пятилетнего ребенка.

В квартире Юрий, не смотря на почти полное отсутствие освещения, ориентировался уверенно.

По крайней мере, он знал, где расположена гостевая спальня.

И когда меня опустили на гобеленовый плед, я поняла, что все, одними поцелуями точно не отделаюсь.

Шанс прекратить это безумие был на кухне -стоило только сказать, и он бы меня отпустил, отошел, увеличивая расстояние и возвращаясь к своему остывшему кофе.

Сейчас же слова бы мне не помогли.

Да я и не хотела ничего говорить.

Я хотела, чтобы он нависал надо мной, распахивая халат, получая доступ к моему телу, облаченному лишь в достаточно откровенное нижнее белье.

Изогнувшись, я расстегнула застежку бюстгальтера, отбрасывая чертовски мешающий аксессуар в сторону и окончательно тем самым давая понять Юрию, что согласна на все, что он считает возможным между нами.

Кажется, я услышала, как сбилось его дыхание -не берусь судить, кровь в ушах шумела до такой степени, что я даже собственный требовательный стон не заметила.

Юрий не торопился -выдержка у него была что надо.

Обхватил мое лицо ладонями, заглядывая в глаза, ныряя в самую душу, и прикоснулся губами ко лбу, оставляя невидимую печать.

Переносица.

Скулы.

Языком проник между моих губ, словно стремясь убедиться, что я окончательно не против его действий, и, когда я инстинктивно выгнулась, стремясь углубить это касание, отстранился, накрывая мой рот пальцами, по которым я провела языком.

Кожа на ощупь оказалась чуть шероховатой, но не более.

Черт, ну почему я всегда была уверена, что руки у него мозолистые и шершавые?

Ничего ведь подобного.

Юрий изучал мое тело неспешно, словно стремясь убедиться, что я -целиком и полностью в его власти.

Или давая понять, что это он в моей?

Во

рту пересохло.

Втянув носом воздух, я зажмурилась, когда его горячие ладони огладили мое тело, затем несильно сжав грудь.

Это было… правильно.

Откуда у меня вообще такие мысли и чувства?

И почему он упорно не дает мне проявлять инициативу, пресекая все попытки?

Поняв, что от меня сейчас требуется одно -не мешать и расслабиться, я покорилась, сжимая пальцами плотный гобеленовый плед, пока губы Юрия изучали мою грудь.

Ласкающе, неспешно, умело -он словно знал, что и как надо делать, чтобы доставить моему телу максимум удовольствия.

Дышала я сдавленно, почти мучительно, сбиваясь на стонущий хрип от особенно чувственных ощущений.

А Юрию, казалось, этого было мало.

Недостаточно.

Он словно отыгрывался на мне за что -то, заставляя почти рычать от желания ощутить наконец контакт наших тел, не скрытых одеждой.

Грудь.

Живот.

Внутренняя сторона бедер.

Твою мать, да сколько же можно надо мной издеваться?

Неужели он не понимает, что я практически на грани?

Когда его язык коснулся влажного кружева трусиков, я поняла, что мои пытки только начинаются.

Не понимаю, как он может сдерживаться?

Лично я практически ломала ногти о плотное гобеленовое покрывало, реагируя на действия Юрия почти умоляющим поскуливанием.

Но чертов Юрий, доведя меня до точки исступления, словно впитывал мой хриплый стон, который я пыталась погасить, зубами вцепившись в подушку.

Я не могу ему демонстрировать, что мне настолько хорошо.

Потому что внутренне я испытывала злость.

Оральные ласки -это не то, чего я хотела.

Не совсем то, по крайней мере.

Потому что я хочу знать, что ему хорошо.

А он даже раздеться не соизволил.

Приняв сидячее положение, я оттолкнула Юрия, который вознамерился меня поцеловать, и на дрожащих ногах направилась в душ.

Нет уж, милый.

Просто так ты от меня не отделаешься.

– Принеси мне полотенце, -охрипшим почти до нуля голосом велела я, щелкая выключателем и ступая босыми ногами на прохладный кафель ванной комнаты.

Кое -как закрутив волосы в торопливый пучок, я стянула с себя влажные трусики, небрежно бросив их в стиральную машину, и забралась в ванную, которая размерами напоминала мини -бассейн.

На что угодно спорю, мама с Глебом не только совместный душ принимали.

Когда Юрий появился в ванной комнате, я стояла к нему спиной, подставляя тело под горячие водные струи.

– Только посмей сейчас уйти -убью, -не поворачиваясь, предупредила я ровным голосом.

– Таня…

Я досадливо передернула плечами, потянувшись за бутылкой с гелем, едва не выронив стеклянную емкость, когда меня решительно притянули к мужскому телу.