Декамерон
Шрифт:
На мгновение нечто замерло. Казалось, мольбы натолкнули его на некую мысль. Будто в его голове прозвучали отголоски прошлой жизни, размазанные по остаточному сознанию заражённого. Тварь пророкотала что-то, не разжимая пасти.
Альдреда начало тошнить. От переростка несло похлеще, чем от целой своры мелких упырей-бегунов. Предатель помотал головой. Натянуть респиратор Адельгейма не решился. Воздух, казалось, чересчур шумно проходил через фильтр. Флэй застыл.
Челюсти заражённого разверзлись. Монстр в мгновение ока
Когда ему это удалось, людоед стал тщательно пережёвывать человечину. Тело профессора больше не представляло для него никакого интереса. Он проглотил перемолотую в кашу плоть с костями, бросил труп и уполз, ревя, обратно во тьму.
По песку змеилась кровь, хлеставшая из раны.
Ренегат выдохнул с облегчением, до сих пор едва ли веря в то, что выжил. Он помотал головой, припадая к полу. Свой обрез держал над головой. За то, что бросил профессора в беде, предатель себя не корил. Попутчики могли умереть оба.
Если верить словам покойного Маттео Цанци, идти ему осталось всего-ничего. Нужно поднажать — и тогда глазам откроется поверхность. Лишь сейчас Флэй осознал простую истину: под тучами Саргуз гораздо безопаснее, чем во тьме канализации.
Ибо здесь обитает нечто такое, что выходит за грани человеческого осмысления.
Альдред бегло осмотрел окружение. О каких стоках говорил профессор, ему было ясно. Только вот найти в темноте, как подобраться к ним поближе, он не сумел бы.
По крайней мере, без света фонаря.
«Свет», — вдруг призадумался Флэй.
В глубине убежища тварь всё тянула свой гулкий рокот, слепо блуждая в поисках новых жертв. Тут-то ренегата осенило: Свет и Тьма едва ли дали ему избежать встречи с монстром. Он попросту отсрочил неизбежное. И быть может, собственную гибель.
Фонарь лежал на песке нетронутым. Рядом с трупом профессора, которое пробирало от судорог. Облегчение сменил страх. А уже его — ужас и злоба.
Дезертир должен был спуститься вниз. На территорию чудовища-переростка.
Он прошипел еле слышно:
— Проклятье…
Глава 11. Тощак
Человек, встретив нечто, с чем ранее не сталкивался, склонен давать имя тому, что видел. Как если бы тем самым ему стало бы проще совладать с потрясением.
Так, Альдред Флэй нарёк свору заражённых «упырями». Восставшие мертвецы, алчущие крови и плоти живых. Эти не похожи на прототип из мифов Западного Аштума. И тем не менее, попадание почти в яблочко.
Для твари, убившей проводника, у ренегата тоже нашлось название. При виде монстра у дезертира возникли прямые ассоциации. С существом из старониренской эпической поэмы об убийце чудовищ. В детстве он любил слушать вырезки
Грендель — так называли огромного людоеда, наводившего ужас на северное королевство, которого, возможно, никогда и не было. По хотению Флэя, было имя собственное — стало имя нарицательное.
Не то тролль, не то огр, не то великан. Из эпоса было ясно одно: чистое воплощение зла.
В этом свете и предстала тварь перед глазами предателя.
Два человеческих роста в одном теле.
Ноги и руки — продолговатые и тощие.
Мертвецки бледная кожа, как и у каннибалов.
Одежда растянулась и порвалась на его худощавом теле, повиснув рваньём.
Глаза свои монстр потерял: из черепной коробки пробивались друзы чёрного нектара, напоминая корону.
А в остальном — обыкновенный упырь.
Его природа казалась противоестественной. Даже на фоне мелких людоедов-бегунов. У ренегата в голове не укладывались его габариты. Он гадал, сколько человечины было нужно сожрать гренделю. Скорее всего, монстр являлся исключением из правил, а не закономерной эволюцией заражённого. Вероятно, все эти дни он кормился бездомными, коих тут имелось в изобилии. Ещё совсем недавно.
Здесь, в чреве Саргуз ему было самое место. На поверхности великан бы устроил настоящую бойню. Дезертира пугала неизвестность. Если с упырями он уже научился справляться, то найти управу на огра ещё предстояло. Только вот не хотелось. И всё же, обстоятельства толкали спуститься к нему.
Больше же всего Альдред испытал ужас от того, как людоед-переросток расправился с Маттео Цанци. Он вспомнил останки, на которые наткнулся в канализации. Схожий подход. Видимо, это был грендель.
Почему он откусывал только головы? Хотел Флэй, или нет, был должен выяснить.
Когда тварь уползла обратно во мрак, ренегат ещё оставался, где затаился. Он выждал несколько минут, прежде чем собрал свою волю в кулак. Выдохнул, но так, чтоб монстр его не услышал. Начал подниматься. Лупару взял поудобнее в руки. Железная решётка под ногами предательски звякала.
Медленно, но верно дезертир добрался до лестницы вниз. Он скорее не шёл, а полз к ней, неуверенно перебирая ногами. Было сложно сказать, слышал ли его тролль. Грендель ухал и ревел во тьме, но не возвращался обратно. Просто держался поблизости.
«Убирайся… Убирайся, чтоб тебя!» — заклинал его Альдред.
С его мысленных посланий пользы было, как с козла молока. Чудовище будто бы дожидалось новой порции свежих мозгов. При мысли об этом Флэю стало дурно. Дезертир во всей красе видел смерть профессора. И не хотел её повторять.
Опустив ботинки в песок, предатель осмотрелся. Поводил обрезом из стороны в сторону. Стало ясно: в гражданском убежище только он и грендель. Вероятно, простые упыри сторонились акселерата. Тем лучше. Иначе шансы ренегата на успех бы стали равны нулю.