Декстер в деле
Шрифт:
Полицейские заломили этому умнику с ножом руки за спину и щелкнули наручниками, но мне было некогда рассматривать и злорадствовать — ведь Дебору уже несли в машину «скорой помощи». Я подбежал к остриженному санитару и спросил:
— Она поправится?
Он неубедительно улыбнулся и произнес:
— Посмотрим, что врачи скажут, ладно?
Прозвучало это вовсе не так бодро, как ему, должно быть, хотелось.
— Повезете в больницу имени Джексона? — спросил я.
Он кивнул.
— Приедете — обращайтесь в отделение интенсивной
— Можно, я с вами? — попросился я.
— Нет. — Он захлопнул задние дверцы, торопливо обежал машину и сел. «Скорая» тронулась с места, влилась в поток автомобилей и включила сирену. Я смотрел им вслед.
Мне вдруг сделалось ужасно одиноко. Все произошло так стремительно, так мелодраматично… просто невыносимо! В последних наших словах друг к другу было мало приятного… а вдруг это и в самом деле наши последние слова? Такое увидишь в дурацких мыльных операх, но только не в прайм-тайм, не в Депрессивной Драме Декстера! И тем не менее Дебору увезли в реанимацию и я не знал, поправится ли она. Поправится? Не умрет ли по дороге?
Я снова взглянул на асфальт… сколько крови!
К счастью, печалиться долго мне не удалось — к дому подъехал детектив Коултер, и вид у него был даже несчастней обычного. Он замешкался у машины, повертел головой по сторонам и, наконец, подошел. Окинул меня взглядом с тем же выражением на лице, с каким обычно осматривал место происшествия, и сделался еще более несчастным.
— Декстер, — начал он, качая головой. — Какого черта ты тут?..
Я едва не начал оправдываться. Потом очнулся, понял: он лишь хочет снять с меня показания и просто так издалека начинает.
— Меня бы дождалась… Ведь я ее партнер!
— Ты ушел за кофе. Она решила, что лучше поспешить.
Коултер посмотрел на кровь под ногами, покачал головой и повторил:
— Подождала бы минут двадцать… Своего партнера! — Поднял взгляд на меня. — Это ведь святое.
Опыта у меня, правда, никакого нет, поскольку я обычно выступаю за другую команду, так что я односложно буркнул:
— Наверное…
Коултеру, похоже, этого было довольно, потому что он угомонился и стал записывать мои показания, изредка оглядываясь на кровавое пятно, оставшееся от «святой» напарницы. Только через десять долгих минут мне удалось отделаться от него и поехать в больницу.
Больница Джексона знакома каждому копу, преступнику и жертве на территории Большого Майами; все они здесь бывали — либо в качестве пациентов, либо навещая коллег. Это один из самых загруженных травмпунктов на всю страну, и если повторение действительно мать учения, то реаниматологи здешней больницы наверняка лучше всех умеют обращаться с ранениями и травмами. Военные врачи изучают полевую хирургию именно в этой больнице — ведь каждый год в местный травмпункт поступает более пяти тысяч пациентов с повреждениями, максимально приближенными к фронтовым ранениям вроде тех, что случаются в Ираке.
Так что я знал, что Дебс попадет в хорошие руки… если
Как я к ней, оказывается, привязался! Мы никогда не признавались друг другу в родственной любви, не плакали друг у друга на плече, но у меня всегда была сестра, всю жизнь… И по дороге в больницу мне пришло в голову, что без сестры моя жизнь была бы совсем не такой и уж точно менее удобной.
Неприятная мыслишка. В жизни не припомню за собой такой сентиментальности. Дело ведь не только в осознании ее возможной смерти (уж в этом-то у меня какой-никакой опыт имелся) и даже не в родственных чувствах (со смертью родственников я тоже уже сталкивался). Но мои приемные родители умерли после долгой болезни, я мог подготовиться к их кончине. А теперь… так внезапно. Наверное, именно шок от происшедшего и вызвал у меня какие-то… почти эмоции.
К счастью, до больницы ехать было недалеко, всего пару миль, и вскоре я уже вкатил на больничную парковку — буквально через несколько минут гонки по городу, в сопровождении автомобильной сирены, звук которой большинство водителей в Майами частенько игнорируют.
Все больницы изнутри похожи одна на другую, даже стены выкрашены одинаково. И все они печальны… Конечно, приятно, что одна из больниц оказалась под боком, но в травматологическое отделение я входил, не ожидая ничего хорошего. Другие посетители сидели с видом животной покорности, лица врачей и медсестер застыли в выражении непреходящего кризиса, и хоть сами медики сновали в спешке взад-вперед, зато в дверях сам я наткнулся на медлительный, бюрократический официоз в виде дамы с планшеткой. Я рвался внутрь, на поиски сестры, а меня не пускали.
— Сержант Морган, ножевое ранение? Ее только что привезли.
— А вы кто такой? — спросила она.
Я наивно думал, что смогу быстрее попасть внутрь, если отвечу: «Ближайший родственник!»
Женщина неожиданно обрадовалась и заявила:
— Отлично! Вы-то мне и нужны!
— Можно ее увидеть? — спросил я.
— Нет, — ответила она, схватила меня за локоть и решительно повлекла в небольшой кабинет.
— Вы хоть скажете, как она?
— Пожалуйста, присядьте вот сюда. — Женщина подтолкнула меня к пластиковому стулу у небольшого столика. — Скоро узнаем. Как только заполним вот эти бумаги. Мистер… мистер Мортон?
— Морган, — поправил я.
Она нахмурилась.
— Здесь написано «Мортон».
— Правильно «Морган», — повторил я. — «М-о-р-г-а-н».
— Точно? — переспросила она, и вся эта больничная нереальность вдруг нахлынула на меня, повалила на стул и придушила собой словно влажная подушка.