Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Уэйр Элисон

– Э! – сказал Карп. – Бог его знает. Он в стороне лежал, в траве. Да и не до него мне тогда было! Горе же такое: государь зарезался!

– А вдруг его зарезали! – сердито сказал Вылузгин.

– Да кто бы такое посмел?! – решительно воскликнул Карп. – Да никогда никто! Только если кто пришлые.

– А пришлые здесь были? – спросил Шуйский.

– Нет, – сказал Карп.

– Значит, зарезался сам, – сказал Вылузгин.

– Значит, сам, Божьим судом, – сказал Карп.

– Но, но! – строго прикрикнул на него Вылузгин. – Ты за Бога не решай!

Карп стал смотреть в землю. Тогда Вылузгин спросил:

– Куда после этот нож девался?

– Я не знаю, – сказал Карп. – Мы тогда пошли оттуда. Не до ножа мне тогда было.

–

Куда пошли? На Битяговского? – очень грозно спросил Вылузгин. – Это ты его убил, скотина?!

– Не я, не я! Вот крест! – испуганно воскликнул Карп. – Знаешь, сколько там тогда было толпы? Я Битяговского не видел даже! Я только слышал, как они кричали: бей, бей его! А бить не бил. Не пробиться туда было, вот как.

– А! – сказал Вылузгин. – Вот как! Не пробился! А пробился, так бы и убил! Так, нет?

Но тут Карп ничего не ответил, а опять стал смотреть в землю. А Вылузгин оборотился к Парамону (а Парамон тогда записывал) и что-то тихо у него спросил, наверное о том, не утомился ли, не надо ли подмены. На что Парамон замотал головой, то есть не стал просить подмены. Тогда Вылузгин опять спросил:

– Где нож? – и посмотрел сперва на Карпа, Карп молчал, а после на всю толпу, то есть осмотрел их всех. Все, конечно, тоже промолчали. – Ладно! – сказал тогда Вылузгин. – Иди пока что приложись.

Карп подошел к столу, Парамон подал ему перо, после подал свиток, Карп черканул на нем, Парамон перевернул свиток на оборотный бок и подставил его еще раз, Карп черканул и там, после чего Вылузгин махнул рукой – и Карп отошел в сторону. И сразу вызвали (вызвал Илья) другого. Это тоже был сенной сторож, но уже других сеней, травных, и звали его, как он себя назвал, Тимошка Андронов сын Зыграй. Этот Тимошка тоже слышал крик, и тоже прибежал туда один из первых, и тоже видел, как царевича била падучая, и он к тому же еще видел (когда Вылузгин у него об этом спросил), как государыня царица била поленом Василису Волохову и простоволосила ее, а вот ножа он не видел совсем. Но Вылузгина это на этот раз нисколько не опечалило, и он опять начал его расспрашивать о том, как государыня гневалась на сказанную Василису, но на этот раз Тимошка вспоминал об этом уже очень неохотно, даже совсем не хотел вспоминать, и стал говорить, что, может, он и раньше, то есть только что, говорил не то, что надо было говорить, потому что после того, что он увидел, то есть после того, как на его глазах преставился государь царевич, он многое перепутал и стал заговариваться и за свои слова не отвечает. Нет, ответишь, грозно вскричал Вылузгин, после чего велел Тимошке подойти столу и приложить руку к своему расспросу. Тимошка приложил и тоже отошел в сторону и там встал рядом с Карпом.

После Тимошки пришла очередь Макара Семенова, а после Гриши Ананьева, а после Януша Климентьева, всех тоже сенных сторожей, и чем дальше, тем скучнее было их слушать, потому что они, как заведенные, говорили почти что одно и тоже, а если Вылузгин (или особенно Шуйский) их о чем-либо спрашивал, они сразу это подтверждали, но это не только не помогало Вылузгину, а, напротив, только еще больше запутывало, и Вылузгин чем дальше, тем сильнее гневался.

А Маркелу слушать это было еще горше, но он стоял смирно и помалкивал. И еще нет-нет да и поглядывал на Карпа, потому что никто больше ничего о ноже не рассказывал, вот и была только одна надежда на Карпа. А Карп тоже стоял смирно и тоже помалкивал. Но глазами так и зыркал, это было ясно видно! А после вдруг ступил на шаг назад, а там развернулся и пошел вначале совсем за толпу, а после совсем пропал с глаз!

Но Маркела так не проведешь! Маркел тоже быстро вышел из толпы и тоже боком-боком, но и так, чтобы Карп не заметил, пошел за ним следом.

12

И идти за ним тогда пришлось не близко, потому что Карп сперва прошел за колокольню, а после прямо из кремля через Никольскую башню и дальше

по мосту и через площадь, а еще дальше с горки и через ручей, а после опять на горку и к кабацкому двору, который был еще закрыт, потому что еще не кончилась обедня.

Но это кому обедня, а кому алчба, вспомнил Маркел слова князя Семена, остановился возле Николы Подстенного (это где он был вчера и ставил свечки) и посмотрел вслед Карпу. А Карп перешел через ручей и подошел еще к закрытым воротам кабацкого двора, где уже сидели другие, такие же как он, то есть кому обедня не в обедню. Там Карпа, как видел Маркел, сразу признали, и он там сел среди других, и у них там пошел разговор. А Маркел стоял молча и ждал. Эх, думал он, святой Никола, это ты мне его подвел, низкий поклон тебе, и если я на этом деле разживусь, то сделаю тебе богатый вклад. И вдруг еще подумал: если останусь жив, конечно. И прикусил язык и перекрестился. И опять просто стоял и ждал. Мимо него никто не проходил, площадь была пустая, а день был погожий, даже уже жаркий. Маркел стоял и думал, что надо бы еще подробнее узнать про царевича, и это не только про то, была ли у него падучая, но и каков он был сам из себя, то есть какой у него был нрав, был ли он так же крут, как и его отец. Только что проку было с этой крутости, тут же подумал Маркел, потому что, когда покойный государь упал, никто к нему не подскочил и руки ему не подал, как рассказывал дядя Трофим, и государь вот так вот скреб руками по ковру, а все стояли рядом и смотрели, и ждали, когда он преставится, даже попа не позвали и не дали исповедаться! Так что и здесь могло быть так же, подумал дальше Маркел, и тогда никакого злодея искать здесь не нужно, а нужно просто еще раз спросить у Петруши: почему не пособил царевичу?! Как и Вылузгин спросил у Карпа, что почему стоял, не помогал, когда царевича трясло?!

Подумав так, Маркел вспомнил о Карпе, повернулся в сторону кабацкого двора и увидел, что там уже открыли ворота и все туда уже вошли, и с ними и Карп, и что теперь туда уже идут стрельцы, значит, обедня уже совсем кончилась. Тогда и Маркел пошел туда же, но не спеша, конечно.

Когда он подошел к кабацкому двору, там уже от ворот было слышно, что люди там есть. Там же, при воротах, стоял вчерашний знакомец Григорий, правда, уже без ножа, и сделал вид, что он Маркела не знает. Также и кабацкий голова Евлампий, и целовальник Петр, когда Маркел уже вошел к ним внутрь, тоже не стали его приветствовать. То есть они как будто бы не знали, кто он такой, и это ему было на руку. Он дал полушку, и ему на нее и налили. Только когда Маркел брал чарку, Петр вдруг ему кивнул налево. Маркел глянул туда и увидел Авласку Фатеева, который сидел сбоку от всех и был уже как будто крепко выпивши. А Карп сидел дальше по столу, с приятелями, у них там была шумная, веселая компания, там уже даже примерялись петь. С Карпом Маркелу было бы, конечно, интересней, но Карп был еще совсем трезв, и Маркел пошел и сел к Авласке.

Когда Маркел сел напротив него, Авласка его сразу не узнал. Зато когда узнал, то весь аж побелел от страха и уже даже открыл рот! Но Маркел отставил палец и едва заметно погрозил им – и Авласка промолчал. Маркел отпил, и утерся, и опять посмотрел на Авласку. А вокруг становилось шумней и шумней, потому что уже начали шуметь стрельцы, а кто их и чем уймет! Ну да Маркелу это было на руку, потому что он теперь уже совсем затерялся в общем шуме. Тогда он немного наклонился вперед, в сторону Авласки, и сказал:

– Меня зовут Маркелом.

– Знаю, – сказал Авласка.

– Я был у тебя в гостях, – сказал дальше Маркел, – и ты это тоже знаешь, тебе про это твоя Авдуля сказала. Да ты и сам меня видел! Ты же тогда сидел в подклети, и я тебя там чуял! – Авласка опять промолчал, и тогда Маркел строго спросил: – Почему от меня прятался?

– Не знаю, – ответил Авласка.

– А вот я знаю! – продолжал еще строже Маркел. – Но об этом пока ладно! А теперь пока скажи, где ваши все и ты почему здесь?