Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Уэйр Элисон

Проснулся он от того, что его кто-то дергал за ногу. Сапоги хотят украсть, быстро подумал Маркел и так же быстро сел. И увидел (даже больше догадался, чем увидел) перед собой Самойлу Колобова.

– Чего тебе? – спросил Маркел, еще не совсем проснувшись.

– Узнал? – спросил Самойла.

– Узнал, – тихо, но очень сердито ответил Маркел. И так же сердито прибавил: – Долго жить будешь.

– Ну, это как Бог даст, – так же тихо сказал Самойла. – Это же сейчас такое время, что утром даст, а вечером возьмет и отберет. Или вечером даст, а утром говорит: давай обратно.

– Ладно! Разбудишь всех! – еще сердитей прошептал Маркел. – Зачем пришел? Что у тебя ко мне за дело?

–

Дела никакого нет, – сказал Самойла уже громче. И дальше почти весело продолжил: – Моя Мария как узнала, что ты к нам заходил, а нас дома не было, ой, раскудахталась! Говорит: Самойла, это не по-нашему, надо принять гостя!

– Так не сегодня же уже! – сказал Маркел тоже уже вполголоса. – Ночь же уже какая!

– Это мы понимаем, конечно! – сказал Самойла весело. – И она сейчас просто готовится, стряпает, а принимать будем завтра. И ждем тебя не к вечеру и не к обеду, а прямо с самого утра, Маркел, вот как! И она даже к заутрене не пойдет. Ну, вы, мы видим, никогда к заутрене не ходите, а она всегда.

– Э! – начал было Маркел…

Но Самойла перебил его:

– Придешь, придешь, куда ты денешься! Небось, по домашнему соскучился. Это тебе не кабак, а домашнее, чистое, сытное. В Москве, небось, еще сытней. Да и знаю я московское, у меня дядя в Москве на Балчуге. И нам здесь московлянина принять почетно. Так придешь?

– Ладно! – сердито сказал Маркел. – Приду, приду, уговорил. – И тут же в сердцах прибавил: – Сон перебил! Иди! Иди, я говорю! Сказал: приду – значит, приду. А пока иди, иди! И я, – сказал Маркел уже спокойнее, – выйду до ветру, а то сразу теперь разве заснешь?

И с этими словами он поднялся. Самойла Колобов посторонился. Маркел обошел вокруг стола, за которым Ефрема уже не было (значит, уже проспался и ушел), и вместе с Самойлой вышел из холопской, а после через сени на крыльцо, а там и с него вниз, во двор. Дальше Маркел сделал знак рукой – и они молча прошли еще вперед, там зашли в тень, чтобы их под луной не было видно, и там остановились. Пусть другие думают, подумал Маркел, что они наладились втихую от Марии Колобовой выпить. И только он так подумал, как Самойла вдруг сказал:

– Петруша сознался: был там тогда еще один человек, вот как!

– Кто? – быстро спросил Маркел и весь аж задрожал, хотя примерно это он и ожидал услышать.

Да только зря он радовался – Самойла развел руками и сказал:

– Не знаю. Он же его не видел.

– А откуда тогда знает, что там кто-то был?! – тихо, но уже опять очень сердито спросил Маркел.

– Как не знать, – сказал Самойла. – Видеть не видел, зато чуял. Он же его сзади, со спины, тогда схватил и держал, не пускал к царевичу. И рот зажал, чтобы не пикнул. А после кулаком да по макушке бац – и Петруша повалился. А подскочил – глядь, а того уже и след простыл! А царевич весь в крови. И Петруша побежал кричать. – Сказав это, Самойла замолчал и отдышался. Потом сказал: – Вот как Бог свят! – и перекрестился.

– Да, верно, верно, – шепотом сказал Маркел. После спросил: – Где Петруша?

– За рекой, – сказал Самойла.

– Нарочно не везли сюда? – спросил Маркел.

– Чего? – спросил Самойла.

– Нарочно сюда на ночь не везли, я говорю, – сказал Маркел. – Чтобы вдруг чего не приключилось.

– Чего? – опять спросил Самойла.

– А! – в сердцах сказал Маркел. – Не валяй дурня, Самойла. – И после уже спокойнее прибавил: – Да и на том тебе низкий поклон, что сам пришел.

– И ты к нам завтра тоже приходи, – бодро сказал Самойла. – Утром они приедут раным-рано, и ты сразу к нам. – И тут же опять начал частить: – Не могу я Петрушу расспрашивать! Колотится он весь, заикается, белым становится. Как бы и его

не разбила падучая, вот что!

– А! – только и сказал Маркел.

– Что? – спросил Самойла.

– Да знаю я, кто это был! – с жаром сказал Маркел. – И ты тоже знаешь!

– Нет, – сказал Самойла. – Ничего не знаю.

– Вот и правильно, – уже опять спокойно ответил Маркел. – И так всем и говори, что не знаешь. И про Петрушу всем молчи.

– Да я и так молчу! – сказал Самойла.

– Ну так и молчи! – сказал Маркел.

Самойла промолчал. Маркел подумал и сказал:

– Никому не открывайте, кто бы что ни говорил. И за мной тоже не ходи. Сам приду, когда надо. А вы сидите и ждите. – И вдруг спросил: – А кто Петрушу завтра привезет?

– Брат. С деверем, – сказал Самойла.

– Вот это хорошо, – сказал Маркел. – И никуда его после не отпускайте! Пусть даже скажут, что к царице! Понял?

Самойла кивнул головой.

– А теперь иди, – сказал Маркел. – До завтрева.

Самойла молча развернулся и пошел к себе. А Маркел – к себе.

Когда же он пришел к себе и осмотрелся как мог, то увидел, что все лежат про местам и крепко спят, а Ефрема и вправду не видно. Только стоял винный дух и было душно, а так праздника как не было. Ну да душно не зябко, подумал, ложась, Маркел. И еще подумал: надо бы разуться. Хотя, тут же подумал дальше, а если вдруг что, тогда как? И так и остался обутым, и нож из руки не выпускал, а руку держал в рукаве, рукав был длинно спущен, ножа видно не было. Ну да чему тут удивляться, дальше подумал Маркел, у него же нож коротенький, а там был здоровенный нож, и если царица про него не знала, значит, он у царевича появился совсем недавно, может, даже только в тот день, может, даже сразу после обедни, когда они шли с матерью от Спаса к золотому крыльцу, а сколько там шагов совсем немного, и кто там тогда мог быть? Маркел полежал, еще подумал и после с радостной улыбкой вспомнил: а, и верно, говорила же царица, что эти трое там тогда крутились, а, вот оно что! Слава тебе, святой Никола, надоумил, быстро подумал Маркел и сразу же дальше подумал уже вот как: она их тогда увидела, разгневалась, они ей в голову запали, и поэтому, когда она после увидела убитого царевича, она сразу их и крикнула, вот как!

Ну, и так далее и далее. То есть и не только так, а и еще много раз по-разному представлял Маркел тот день, когда царевича не стало, а время шло и шло, и вскоре начало светать, а мысли, напротив, начали смеркаться, путаться, и Маркел еще подумал, что в такое гадкое время в самый раз к ним заходить и кидаться на него и резать! И, чтобы такого не случилось, Маркел поднял руку и начал открещиваться…

Но тут как раз и заснул, и его рука упала, и он больше ничего не помнил.

20

Назавтра был понедельник, Духов день и девять дней по царевичу. Маркел, как только проснулся, сразу вспомнил про него и подумал, что нужно будет найти время и нарочно сходить в Спас и там постоять возле его могилки. Девять же дней – такой срок может, царевич что скажет, говорят, такое иногда бывает.

А пока что надо ждать Авласку, подумал Маркел, поднимаясь. Нет, тут же подумал он, покуда этот глаза продерет, а после еще похмелится, Маркел успеет сходить к Колобовым. Да, Петруша Колобов сейчас важней всего, подумал Маркел как о совсем уже решенном деле. А у них тем временем уже накрывали на стол. Накрывали не ахти себе – гороховый кисель и каша. Ну да уже что Бог послал, как говорится, и они сели к столу и принялись за еду и запивку. Разговоров, как обычно после праздников бывает, никто никаких не вел. Даже Парамон, и тот помалкивал. В бывшей холопской было тихо.