Дела житейские (сборник)
Шрифт:
Несмотря на "чёрный" юмор Лиза прониклась доверием к Анне Ивановне, как растерявшийся человек инстинктивно тянется к более стойкому, опытному…
Тем временем больным делали уколы, ставили капельницы. Больница, медперсонал выполняли только "технические" функции, почти все лекарства приобретали родственники больных. Анне Ивановне прописали капельницу. Медсестра с большим трудом "попала" в вену на её тонкой старческой руке. Пока "работала" капельница, сын придерживал руку матери, чтобы игла ненароком не выскочила. Кроме капельницы, её и "кололи", и
– Ну что, мам, размялась? – спросил сын, после того как мать "позанималась".
– Баловство всё это… Ты у врача был?
– Был.
– Ну, и что сказала?
– Говорит, процесс выздоравливания будет долгий. Сначала необходимо пройти полный курс лечения здесь, потом дома.
– Это я и без неё знаю, – недовольно отреагировала Анна Ивановна. – Тебе на работу когда?
– Да ты об этом не беспокойся, я в вечернюю смену сейчас.
– Это не дело… Ты что до обеда здесь, а после обеда работаешь?… Я-то думала ты отпросился.
Сын отмахнулся и пошёл мыть посуду. Когда пришёл, мать заставила его внимательно себя выслушать:
– Пока помню… Там у меня в ванной стирального порошка двадцать пачек припасено. Пополам с Лидой разделите… Варенья наварила… тоже разделите.
– Да ты что мам, сама ещё стирать будешь, да и варенье съешь… – пытался весело возражать сын.
– Помолчи… не перебивай… – Анна Ивановна с трудом глотала воздух, – а то забуду… Деньги там у меня… в сумке остались… не помню уж сколько. Что вы мне тут на лекарства истратили… возьмите… что останется тоже разделите. Ну, а книжка под ковром у меня, Лида знает… тоже пополам… немного там… уж сколько есть…
– Ну мам, ну хватит, – пытался остановить её сын, но Анна Ивановна упорно продолжала.
Она перечислила все свои вещи – кому что: детям, внукам, племянникам… в конце устало добавила:
– Квартиру только не продавайте… лучше сдавайте.
Анна Ивановна заставила сына повторить своё устное завещание. Тот сделал это с неудовольствием, многое напутал, забыл. Анна Ивановна закашлялась в негодовании, и сын поспешил исправиться. Лиза всё это время взирала на соседку с ужасом.
– Вы что же совсем не верите, что вас вылечат? – наконец не выдержала она.
– Не верю… – отрезала Анна Ивановна, и помолчав добавила. – Да и незачем.
– Что незачем? – не поняла Лиза.
– Вылечиваться мне незачем.
– Ну что вы… как же это… надо просто собраться, всю волю в кулак и заставить себя бороться за жизнь!
– Вот когда в следующий раз на "утку" захочешь… соберись в этот самый кулак… – Анна Ивановна раздражённо скосила глаза на повернувшуюся к ней и лежащую на боку соседку – сама она повернуться без посторонней помощи не могла.
Об этом вспомнил сын:
– Давай, ма, на боку полежим?
– Как хочешь, – равнодушно ответила Анна Ивановна.
– Надо…
3
Дочь меняла сына сразу после обеда. Во время «пересменки» происходило и гигиеническое обслуживание на половину недвижимого тела Анны Ивановны. Сын ворочал стонущую при слишком резких движениях мать, а дочь подмывала…
Когда сын ушёл, Анна Ивановна повторила "завещание" дочери. Когда та тоже попыталась возражать, мать и её заставила всё выучить на память. Дочь, тем не менее, не унималась:
– Мам, ну ты даёшь. Вон Лиза говорит, нельзя так откровенно надеяться на худшее, надо…
– Ты не Лизу, меня слушай, – перебила Анна Ивановна. – Ох хо-хо… С Катей-то так и не помирилась, – она вспомнила о младшей сестре, с которой уже несколько лет находилась в ссоре. – Потом передай ей, что я всё ей… что я очень хотела её видеть.
– Сама и скажешь… вот выпишешься…
Дочь оставалась до ужина. Покормив мать и снарядив её в памперс, она уезжала домой. Также уезжали и большинство прочих "сиделок" больных, которые были в состоянии позвать в случае надобности дежурную медсестру.
После обеда и к Лизе пришли… сразу трое: сноха, племянница и её муж. Они были веселы, принесли множество продуктов, видимо помня каким отменным аппетитом отличалась Лиза до того. Лиза с готовностью откликалась на их оптимизм… Племянница с мужем ушли, а сноха осталась, потому, что стала свидетельницей, как обихаживали дети Анну Ивановну… Она поняла, что свекровь стесняется попросить её… она всё сделала без её просьбы. Лиза невероятно смущалась… а потом со слезами благодарила. До ужина всё-таки сноха не осталась, но медсестре заплатила за излишние усилия по переворачиванию совсем не старушечьего тела свекрови.
После ужина, когда в палате, кроме больных остались только сиделки у "немых", Анна Ивановна спросила Лизу:
– Что ж это, столько народу к тебе ходит, а посидеть некому?
– Ой, что вы… Да разве они могут. Они живут в таком ритме, у них такая насыщенная жизнь. Мой сын… он научный работник, у него минуты свободной нет.
– Ты что само-то грамотная, что ли? Уж больно умно говоришь.
– Ну, как вам… Степени у меня к сожалению нет, но когда-то кандидатскую писала… не защитилась, правда.
– Ишь ты… Учёная, а дура… не поймёшь, что нам отсюда лучше в ящик, чем на выписку… И нам и родным лучше.
– Ну что вы опять… За жизнь надо бороться до последней возможности! – горячо возразила Лиза, совершенно не обидевшись на нелестное высказывание о себе.
– Борись. Вот только кто с тобой дома-то сидеть будет, если здесь уже на второй день никто не хочет? Ещё спасибо скажи, что у тебя сноха хорошая, а то бы так и лежала грязная. Думаешь, ты со своим центнером так же, как раньше, скакать будешь? С тобой ведь теперь кто-то всё время сидеть должон. Живёшь-то одна?