Делай что должно
Шрифт:
– Ну как же, - охотно разъяснила Ольга.
– Раз кошек ногами давят, то мышам, должно быть, раздолье. Или там мыши не водятся?
– Водятся, водятся, - подал сзади голос Громобой, здоровый детина с пшеничными усами и лицом, покрытым шрамами, - прямо стаями бегают. Бывает, засыпаешь и чувствуешь, как лапами по тебе шелестят. Говорят, даже в рот ночью забираются и гнезда там устраивают…
Теомир подозрительно обернулся на него, но лицо Громобоя оставалось равнодушно-скучающим. Теомир неуверенно взглянул на Ольгу, с трудом сдерживающую смех, и покраснел.
– Ну ладно, - буркнул он.
– Не был я в Купчище. В Столеград дядька меня
– Каменные?
– удивилась Ольга, на сей раз неподдельно.
– Это как - каменные? Из песчаного камня али настоящего? Бревна, что ли, из камня тешут? Они же, наверное, неподъемные…
– Да нет, - обстоятельно разъяснил Теомир, в душе радуясь, что удивил девушку.
– Камень там, конечно, простой, песчаный, откуда у нас истинному взяться? А бревна из камня там не тешут. Тамошние мастера делают из камня такие… ну, куски, со всех сторон прямые… ну, вот если толстый брус коротко обрезать, похоже получится… и из этих кусков дома кладут.
– Ох ты… - потрясенно пробормотала Ольга.
– Такой дом, наверное, и оставить на откочевку жалко. Или они так на одних местах коней и пасут? А как же пастбища? Повытопчут ведь…
– Глупая ты, - Теомир пожал плечами с сознанием собственного превосходства.
– Зачем же им коней пасти? Там Великий Конязь живет со своей охраной, он такими глупостями не занимается. Ему еду и все такое привозят, а он только думает…
– Сам ты глупый, - сердито откликнулась Ольга.
– Что, Конязь сидит целый день и только думает? Брешешь небось. Вот скажи лучше, если ты у нас такой умный, откуда они столько камня берут, чтобы терема делать? Оглянись-ка по сторонам! Где ты камни видишь? А до гор, небось, тысяча верст, да все лесом!
– Не знаю, откуда они камень берут, да только дома каменные, красные, сам видел, - буркнул в ответ разобиженный Теомир.
– И до гор не тысяча верст. Вон, тролли к нам пешком на ярмарки ходят товары торговать. А что Великий Конязь делает - не знаю, он мне не докладывался. Знаю только, что коней не пасет, а с подсылами иноземными разговаривает, да решает, какие тумены куда на перемену откочуют…
– Не с подсылами, а с послами, - снова прогудел из-за спины Громобой.
– Подсыл - это когда тайно пробирается да вред чинит, а послы - они открыто от правителей иноземных приезжают, договоры устраивать да на пирушках брюхо набивать. А насчет домов из красного камня ты, братец, загнул. Где ж ты красный камень видел?
– Ну пусть послы, а не подсылы, - раздраженно дернул плечом Теомир, даже не оглянувшись на всадника.
– А только дома краснокаменные сам видел, и на том стою. Можете у темника спросить, если не верите.
– И спрошу, - согласилась Ольга.
– Дядя Телевар, а дядя Телевар!
– Ее голос неожиданно громко прозвенел в душном мареве. Все невольно обернулись в ее сторону.
– Скажи, а правда, что в Столеграде дома из красного камня делают, как Тёмка говорит?
– Как есть правда, - подтвердил тысячник, неспешно приближаясь к ним. Теомир с торжеством оглянулся на Громобоя.
– Только не камень это, а глина такая, в печи обожженная.
– Плечи Теомира поникли, а Ольга украдкой показала ему язык.
– Если особую глину в комок собрать, промесить хорошенько, да в печи прокалить, она как камень будет. Неподалеку от Столеграда яма в земле есть, там такую глину и копают. Часть себе оставляем,
– Чтобы Всадник в земле копался да глину месил… Тьфу!
– пробормотал кто-то из тележников.
– Дожили!
– Не мели языком, Броша, коли не знаешь, - строго обернулся Телевар.
– Всадники этим не занимаются. Купцы иноземные своих людей привезли, балаганов жилых понаставили, да и роются себе потихоньку. Оттуда за пять верст глину к Урочищу возят телегами, там у них печи стоят, рядом с дровами, а когда так в Купчище везут. Ну, а Великий Конязь с них за то мзду берет сей глиной, в камень обращенной.
– Ну и ну!
– пробурчал Громобой, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Еще деды наши чужестранцев к себе не пускали, разве купцов только, да и то - не дальше пограничья, а теперь! То туда, то сюда чужие людишки набегают, скоро табун пустить некуда будет. Эвон сколько пастбищ за последние три лета потоптали-повыбили, скоро дальше на закат откочевывать придется, а вернемся через пару перемен - земли уже не нашими будут. Эх, вздрючить бы чужаков хорошенько, чтобы дорогу к нам забыли…
– Вздрючить, говоришь?
– насмешливо прищурился Телевар.
– Так это еще неизвестно, кто кого вздрючит. Ежели без повода воевать пойдем, против нас все соседи стеной встанут. Это тебе не орочий набег отбивать, не с разбойничками на мечах махаться. Полвека назад нас было больше, чем всех соседей вместе взятых, не считая Купчища, да и то - какие это были соседи? Там у орков в лесу стойбище, здесь тролли в горах обживаются, да в сотне верст горстка пахарей в земле копается. А сейчас один Купчище на постоянном коште до полутора тысяч дружинников держит…
– Никто еще не побил Всадников в поле!
– гордо выпрямился в седле Громобой.
– Даже столеградские дружины от нашей конной лавы побегут!
– Ох, вояка!
– покачал головой тысячник.
– Не дураки в Купчище воеводы, знают, с кем воевать придется. Бывал я там, видел, как новобранцев натаскивают. Супротив нашей лавы они стеной встанут, щитами закроются, да копья вперед выставят, в землю уперши. Стрела их щиты не пробьет, клинком их не достанешь, короток меч против копья, а сами в копья их не возьмем, потому как не разгонишься на копья-то. И что ты с ними делать будешь, герой?
– Пусть себе стенкой стоят, - уперся Громобой, с досады кусая ус.
– Все равно когда-то им строй порушить придется, не будут же они неделю на месте торчать! Вот тут-то мы их и того…
– Так это ты их воевать замыслил, не они тебя, - усмехнулся Телевар.
– Они-то как раз на рубежах своих станут, да и с места не двинутся. Купчище не войной живет, торговлей, им нападать нужды нет. А коли ты на них наскочишь, они с тобой торговать перестанут, да и все дела.
– Велика беда, - фыркнул Броша, хлестнув коня вожжами, - тысячу лет без них жили и еще тысячу проживем.
– Ага, прожил один такой, - отмахнулся от него тысячник.
– Ты на себя посмотри! Одёжа из тканей иностранных, сапоги из рыбьей кожи, оружье сплошь железное, иноземцами кованое. Да ты через месяц к стреле каменное навершие прилаживать будешь, а через год в шкуры оденешься. Если с голодухи не помрешь до того. Прапрадеды наши конское мясо ели, водой запивали, хлеб лишь по большим праздникам видели, а было их меньше нашего. Нет, братец, нам уже без соседей-землепашцев никуда, да и без купцов подвымрем крепко.