Деликатнее нельзя!
Шрифт:
Вот, собственно, и все происшествие — конечно, в очень кратком виде. С Рощиным тогда хорошо поговорили — и жестко, и честно, и по душам. И другим стал парень Не сразу, конечно. Но меняется на глазах. А заслуга в этом была прежде всего Виктора Никонова. Но совсем не Сени Лучистого! Сидел Сеня при том разговоре набрав в рот воды. И все поняли происшедшее. И все почему-то сразу же вспомнили, что Сеня пришел в райком чуть ли не со школьной скамьи, что руководящая работа знакома ему преимущественно по фильмам и что, возможно, его самого еще надо воспитывать.
С этого и началось угасание славы Сени Лучистого как первейшего знатока и целителя разных недугов морально-этического
И слава быстро угасла.
Теперь Сеня работает на машиностроительном и учится заочно в техническом вузе. А я, взглянув в свою записную книжку, вспоминаю, что Сеня уже не «воспит.», не «моральн.», не «этич.». И не «2 секр РК комс.».
Это к лучшему. В частности, и для него самого.
Принцип охранения морали (ПОМ)
Молодые, а может быть, даже и совсем молодые супруги Александра и Владимир Ашины прислали в редакцию такое волнующее письмо:
«Сегодня мы решили пойти на танцы, купили билеты, но контролер заявил, что получил от директора Дома культуры тов. В. Костенко категорический приказ не пропускать на танцы девушек в брючных костюмах. Если же девушка в брючном костюме каким-то образом все же попадет в зал, то дружинники выведут ее оттуда все равно как хулигана или пьяницу.
Хорошо, что поблизости оказалось начальство рангом повыше директора Дома культуры, и на танцы мы все-таки попали, однако настроение в субботний вечер было безнадежно испорчено.
Скажите, неужели брючный костюм более безнравствен, чем мини-юбка? Неужели девушка в брюках — явление антиобщественное? Не верится нам в это…»
Мы ознакомили с письмом супругов Аш-иных известного в нашем микрооколотке ревнителя нравственных устоев гр-на Жеманского и попросили его высказаться по затронутым в нем общественно-пошивочным проблемам. Сардонически усмехаясь, он высказался так:
— Директор означенного Дома культуры дорогой товарищ Костенко бесконечно прав, поставив брючный костюм вне закона. Я должен с воодушевлением отметить, что некоторые руководители учреждений и предприятий проявили такую же похвальную инициативу и в служебном аспекте. Не располагая никакими письменными или даже устными директивами сверху, они на свой страх и риск воспретили лицам женского, извините за выражение, пола появляться на работе в упомянутой… гм… одежде. Они сделали это исходя только из древнего и благородного Принципа Охранения Морали, гласящего: нет такой моды, которую нельзя было бы объявить безнравственной. Сокращенно — ПОМ.
Что же касается авторов письма, — продолжал гр-н Жеманский, поправляя пенсне с темными стеклами, — то тут я, знаете ли, просто не нахожу слов! Молодые супруги покидают свой семейный очаг и идут… куда?! Танцевать! Что? Что значит — ничего страшного? Сегодня ничего страшного, завтра ничего страшного, а послезавтра он, то есть супруг, пригласит на танец супругу другого супруга, а этот последний супруг, в свою очередь, — супругу того первого супруга И что же будет в итоге? Как минимум, доложу я вам, — две искалеченные ячейки общества!
Но вернемся к Принципу, — продолжал наш интересный собеседник, поправляя слуховой аппарат — Беспардонным супругам Ашиным мало того, что они сумели с чьей-то посторонней помощью пробиться на танцы; они еще пишут в редакцию и отрывают от дела занятых людей таким, например, вздорным вопросом: «Неужели брючный костюм более безнравствен, чем мини-юбка?» Что? Почему вздорным? Извольте, поясню.
Дело в том, что дело не в том, какая конкретная мода имеется в виду. Дело в том, что любая очередная мода не может быть нравственнее предыдущей.
Гр-н Жеманский проглотил добрую пригоршню успокоительных таблеток, запил их бутылью успокоительной микстуры и, драматически скрипнув всеми суставами, воскликнул:
— Ах, ведь, собственно говоря, с этих укороченных шлейфов и началась вся новейшая история падения нравов! Теперь уж никто не знает, с какой целью урезали шлейф — ради ли экономии плательной ткани или для ускоренного прохождения церемониальных процессий, но факт остается фактом: начали со шлейфа, а досокращались до купальника…
Наш удрученный собеседник вздохнул гак горестно, что тотчас увяла целая клумба анютиных глазок, и резюмировал:
— Теперь, когда вы познакомились с ПОМом, вы понимаете, почему при всем как будто бы вопиющем отличии брючного костюма от мини-юбки сторонники нашего незыблемого Принципа относятся к этим модам с одинаковым отвращением. И, заверяю вас, если завтра женщины начнут щеголять даже в водолазных, скафандрах с наброшенными на них овчинными тулупами, мы с привычным энтузиазмом выступим и против этого обольстительного наряда. И так мы будем бороться, пока в конце концов не вынудим модельеров вернуться к безупречному шлейфу протяженностью в двенадцать футов. А не в восемь, о чем я уже имел честь вам сообщить! Да-с!
С этими словами непреклонный ревнитель нравственных устоев, несокрушимый поборник Принципа Охранения Морали гр-н Жеманский степенно поклонился и, похрустывая застарелым негодованием, заковылял к себе в прошлое.
ПАРОДИИ И МИНИАТЮРЫ
По газетным рубрикам
Ваша квартира: какая она?
ГОСТИНАЯ
Проблема модного интерьера в последнее время занимает лучшие умы художников-декораторов. Свечи, камин, медвежья шкура уже решительно потеснили морально устаревшие торшеры, бра и нейлоновые циновки Разумеется, новое входит в современный быт не без сопротивления со стороны сложившихся традиций. Как быстрее преодолеть эти традиции? На наш вопрос отвечает кандидат наук Стулов-Вэнский.