Дело Аляски Сандерс
Шрифт:
– Фотография ничего не доказывает, – заметил Гэхаловуд. – В лучшем случае она даст судье представление о темной стороне Эрика, который шантажировал женщину и заставил ее отравить собственного сына. А это, поверьте, не аргумент в его пользу.
– Это уж пусть судья решает. Где фото?
– Я его сжег, – ответил Гэхаловуд. – И негатив тоже.
– Вы что сделали?! – заорала Патрисия.
– Сжег это фото. Оно бы в любом случае не вытащило Эрика из тюрьмы, зато бы окончательно разрушило жизнь Салли Кэрри, а ее неплохо бы пощадить.
– Вы уничтожили вещественные
Засим последовала бесконечная перепалка. Пока Гэхаловуд с Патрисией ругались в гостиной, Лорен увела меня на кухню и откупорила бутылку вина.
– Хорошо, что вы сожгли это фото, – сказала она. – Какой смысл причинять боль Салли, да и моим родителям тоже. Я согласна с Перри: одно это фото Эрика не спасет. Знаешь, Маркус, я одиннадцать лет хранила надежду. Но с тех пор, как началось новое расследование, у меня все больше вопросов относительно Эрика. В сущности, никогда по-настоящему не знаешь людей, которых любишь.
– Да и себя самого не знаешь, – заметил я.
Она чокнулась своим бокалом с моим:
– Твое здоровье, дорогой философ.
Я улыбнулся. Она тоже улыбнулась.
– Лорен, я…
Она приложила палец к моим губам, призывая к молчанию:
– Тс-с, Маркус. Теперь я буду говорить. Спасибо. Спасибо, что ты здесь.
Она отняла палец, потянулась ко мне губами и поцеловала меня.
Наш поцелуй прервало покашливание Гэхаловуда. Он стоял в дверях, рядом была Патрисия.
– Сержант прав, – признала она. – Он мне рассказал про любовника Аляски. Если мы сейчас подадим прошение об освобождении, то на его след выйти не сможем: нам придется открыть суду весь ход расследования. Если Эрику в освобождении откажут, то не только он останется в тюрьме, но мы можем еще и спугнуть этого любовника, который сегодня, вероятно, чувствует себя в безопасности.
– Зато мы сейчас вместе введем Патрисию в курс дела, – добавил Гэхаловуд, – ей известны не все факты.
Прежде чем вернуться к расследованию, мы поужинали у Лорен. В дружеской компании все наконец расслабились, и я понял, что Патрисия очень нравится Гэхаловуду, потому что после двух бокалов вина он спросил:
– Как только вас муж терпит?
– Он меня и не вытерпел, – расхохоталась она. – Да и продолжалось это недолго. Я, надо сказать, вышла замуж за психиатра, а это всегда непросто. А вас как жена терпит, сержант?
– Она меня тоже не вытерпела.
– Вы тоже развелись? Но вы носите обручальное кольцо.
– Она умерла. Три месяца назад.
– О боже, простите, мне очень жаль.
Гэхаловуд перевел разговор на другую тему.
Глядя на них обоих, я подумал, что они прекрасно друг другу подходят – гневливый сержант и цепкий адвокат. Между ними точно будет искрить. Конечно, у Гэхаловуда и в мыслях не было снова обзаводиться подругой жизни, но через несколько лет его дочери разъедутся, и ему придется одному пережевывать прошлое. Подумать на эту тему дольше я не успел: они встали и пошли изучать, как идет расследование.
Патрисия, желая убедиться, что ничего не упустила, сравнивала
– Вы мне говорили про рапорт об инциденте, который не попал в дело.
– Да, вон те фото, – показал Гэхаловуд. – У меня есть копия отчета пожарного инспектора, можете взять себе, если хотите.
Он порылся в бумагах, рассыпанных на журнальном столике, и протянул несколько листов Патрисии:
– Еще один факт, не вошедший в дело как несущественный, я обнаружил в заметках моего бывшего напарника: свидетель утверждает, что видел машину синего цвета с массачусетскими номерами на главной улице города в час сорок ночи.
– Чем важна эта информация?
– Синяя машина с массачусетскими номерами была у Аляски Сандерс. Что она там делала? Хотела забрать вещи у Уолтера? Или это как-то связано со свиданием, которое она назначила Эрику? В свое время эта машина вызвала много вопросов. К сожалению, показания были недостаточно точны, чтобы приобщить их к делу, прокуратура не приняла бы их во внимание.
– Но для нас это ключевое свидетельство, – заметила Патрисия. – Если в час сорок ночи Аляска была еще жива, это подтверждает, что Уолтер Кэрри мог быть убийцей, хоть и сидел еще в час сорок три в “Нэшнл энфем”. Время смерти установлено точно?
– Никаких причин сомневаться в этом нет, – сказал Гэхаловуд. – К тому же машина двигалась в направлении Грей Бич. Через десять минут, то есть в час пятьдесят, она была уже на берегу озера. Все сходится. А главное, это, по-моему, подтверждает, что убийца наверняка ждал ее на месте и убил, как только она приехала. Сперва он наносит ей жестокий удар по голове дубинкой, потом душит. Уолтер мог приехать только позже. Оставьте этот след, Патрисия, вы ходите по замкнутому кругу.
– Трудно отказаться от мысли, которая меня преследует одиннадцать лет. У вас есть еще что-то неофициальное?
– Бурная ссора между Уолтером Кэрри и Аляской 22 марта 1999 года у супермаркета в Конуэе.
– Что вы называете бурной ссорой?
– Ссору, из-за которой управляющий супермаркета вызвал полицию. Они провели проверку. Это занесено в регистрационный журнал: “Пара в машине, никаких видимых следов насилия. Вмешательство не требуется”.
Лорен взглянула на документ, на который показывал Гэхаловуд.
– Но имена Аляски и Уолтера здесь не названы, – заметила она.
– Рапорт неполный, – признал Гэхаловуд, – поэтому его тоже не приобщили к делу. И потом, для расследования это мало что давало.
– Но откуда вы знаете, что это были Аляска и Уолтер? – настаивала Лорен.
– Управляющий супермаркета узнал Аляску, когда ее фото появилось в прессе.
– А Уолтер?
– Это была его машина, – ответил Гэхаловуд.
– Но его самого опознали?
Гэхаловуд не ответил: он был озадачен.
– Писатель, – сказал он, – эта пресловутая ссора Эрика с Аляской, о которой нам говорила Салли Кэрри. Она сказала, что Эрик выходил из машины Уолтера…
Гэхаловуд стал рыться в своих заметках и вдруг просиял: