Дело бойца Егорова
Шрифт:
Ершов не мог догадываться, что его судьба и, правильнее сказать, вопрос его жизни и смерти решился далеко наверху.
Сам комиссар настаивал, чтобы Мишка так и оставался в сознании Егорова, выдавая какие ни есть, а все же откровения. Однако Меркулов придерживался иного мнения.
– В сущности, мы получили весьма размытую картинку. Да, известна дата и характер нападения, однако остальное – это уже катрены Нострадамуса. Сплошной импрессионизм. Какими силами, по каким направлениям двинется немец, где этот самый Гудериан совершит поворот танковой группы - одни предположения.
– Он утверждает, что одни пятерки были.
– Значит, потомки замазывают и замалчивают прошлое. Впрочем, их царькам по иному на месте не усидеть. Их информационные войны - это что-то чудовищное. Кстати, по этому поводу необходимо подготовить отдельный доклад - полезная штука. А нашего скитальца отправляйте назад. Вдруг что и выгорит. Хуже точно не будет. Лишь бы у себя уцелел.
Глава четвертая.
Мишка уцелел. Он очнулся, как и предполагал, на упомянутом заблаговременно расстеленном поролоновом матрасе. Ощущения были отвратительными. Абсолютно сухой язык, шершавое горло, невозможность выдавить что-либо членораздельное, слабость и страшная жажда. Как и ожидалось, матрас и спортивные штаны были пропитаны мочой , наполняя комнату невкусным благоуханием.
Ершов на четвереньках дополз до холодильника, отколупнул дверцу и вытащил заблаговременно приготовленную бутылку с водой. Выпив литр, он почувствовал еще большую слабость, осложненную появившимся ознобом и прилег прямо на пол. Он очнулся от требовательного звонка в дверь, попытался подняться на ноги, но звон в ушах и замелькавшие в глазах звездочки заставили его опять опуститься на четвереньки. Звонок не умолкал. Мишка дополз до двери и дотянулся до защелки.
В отворившуюся дверь несмело вошла молоденькая девчонка, работавшая в мишкиной конторе на должности « принеси, унеси, подай». Кажется ее звали Людмилой.
– Миша, что с тобой? Ты такой бледный. Давай я «скорую» вызову!
– Не надо «скорую». На работе неприятности будут,- в два приема просипел Мишка, прислонившись спиной к стене. – Ослаб. Четверо суток без памяти.
– А меня кадровичка послала. На звонки не отвечаешь. Два дня не появляешься.
– Извини,- перебил её Мишка. – Я совсем расклеился, мне бы до ванны добраться.
Людмила без лишних разговоров перекинула Мишкину руку на шею поволокла его в ванную. « Маленькая, да крепкая» уважительно мелькнуло в голове. « И нос от амбрэ не воротит».
Затолкав парня в ванну, девушка бесцеремонно стащила с Мишки всю одежду, забрала пробку от сливного отверстия и пустила воду.
– Я тебе сейчас чаю сладкого заварю!
– крикнула она с кухни. – Сразу лучше себя почувствуешь.
Мишка вяло ополаскивал тело. Помыть голову сил не было. В дверь залетела Людмила.
– Ты присядь на решетку. Я знаю, как за больными ухаживать. И голову тебе помою.
На стеснения у Мишки просто не было сил. Девушка досуха вытерла его , дотащила до кровати и умчалась на кухню, как маленький вихрь.
– Я тебе сейчас кашу легенькую соображу, тебе почти ничего есть нельзя,- донеслось до его слуха. Она еще что-то говорила,
– Что, красивый?- проскрипел Ершов.
– Да,- совершенно серьезно ответила девушка. Мишка оторопел.
– Неужто даже такой нравлюсь?
– Я тебя давно приметила, только ты на меня совсем внимания не обращал. Ты не беспокойся, я Нине Викторовне отзвонилась. Возьмешь три дня за свой счет, ты на работе на хорошем счету. Не пьешь, не куришь. Мобильник у тебя сел, я зарядное воткнула - вон лежит. Вдруг что важное. Ты ешь, ешь. Каша – размазня , как раз для тебя. Держу горячей. Вот, оживаешь потихоньку. Завтра я еще зайду, не возражаешь?
Мишка не возражал. Очень не возражал и совсем не потому, что появилась надежда на небольшое приключение. Просто о нем давно никто не заботился. Вот так просто без всяких фырканий помочь ему могла только мама. Мишка поежился - своим он не звонил давненько.
– Дубина,- подумал он,- самостоятельности ему захотелось. Получи свою свободу, мажь её на хлеб толстым слоем.
К пятнице Мишка вышел на работу и пахал теперь без выходных и проходных . как папа Карло, содрогаясь от одной только мысли о бойце Егорове.
Как ни странно, к упомянутой персоне он вернулся в беседах с Люськой, как она называла себя.
Неожиданная встреча сблизила их и они подружились. Именно ей Мишка вывалил историю про бойца Егорова. К его крайнему удивлению, девушка отнеслась к рассказу очень серьезно.
– У меня прадед со стороны мамы погиб под Белостоком в первые дни войны. Могилы мы не смогли найти. А ты что, больше не хочешь нашим помогать?
Мишка хотел пожаловаться на условия, в которых он пребывал в прошлом, на надоедливую долбежку всякой ахинеи, но вовремя прикусил язык. На гражданском долге, всяких там патриотизмах он как-то не заморачивался, да и что об этом думать, если в Москве главное - это иметь. Имеешь – ты человек, не имеешь – быдло.
– Я когда маленькая была,- трещала Люська,- всегда мечтала о том, чтобы попасть в те годы и предупредить прадедушку о войне, ведь их застали врасплох. Их батарею разбомбили сразу, они не успели сделать ни одного выстрела. А вот если бы…
Голос девушки опять уплыл.
– Люська,- сказал он ,- ну вот я могу туда попасть, а что я изменю? Ничего не знаю, ничему толком не учился. Даже не знаю, что главное, а что семечки. Опять же в военном деле – ни бум-бум. Это только в книжках герои сразу попадают к Сталину и учат его жить.
– Миша,- положила ладошку на его руку Люська,- но вот самые первые действия врага можно ведь запомнить. Я бы в лепешку разбилась, но запомнила. Хотя бы про три направления удара …
– Люсь,- сказал Мишка мягко. – Вот ты представь, что сейчас к Путину заявился какой - нибудь перец и стал вещать о делах грядущих. Да не просто вещать , а просто мямлить.
– Ты прав, - растерянно сказала Люська,- я бы лично не поверила. И все же,- она с надеждой посмотрела на парня.
Только сейчас Мишка сообразил, что его навязчиво склоняют к согласию на очередное путешествие в компанию товарища Егорова.