Дело Чести, или шесть дней из жизни одного принца
Шрифт:
— Мне вообще в браке ничего не нравится.
— А с чего бы вам что-то нравилось в браке? Мы с вами и наши матримониальные отношения — разменная монета в политических играх.
— Ну, зачем же так, принцесса. В нашей семье принято вступать в брак по любви.
— О, да! Но желательно, чтобы это была любовь к венценосной особе, — в словах Недотроги слышалась не то горечь, не то сарказм.
— Вы не верите в любовь к венценосным особам?
— Я верю в любовь. Но боюсь, что МОЕМУ браку она не будет иметь никакого отношения.
— А как же надежда?
Я
— Намин Миранир, вы со мной заигрываете, или мне показалось?
Голос Недотроги прозвучал как-то неожиданно… Ну что ей еще надо?
— Я вам не нравлюсь, Кэйли?
Недотрога улыбнулась:
— Вы себя в зеркале видели, Ранир? У меня тоже глаза есть. Конечно, вы мне нравитесь. Вы очень красивы…
Да, я такой.
— …В вас чувствуется ум, сила и уверенность в себе…
Да-да-да, продолжайте…
— …Вашим телом можно любоваться бесконечно…
Не могу спорить с очевидным…
— … Вы — безупречный, смертоносный хищник, который точно знает, чего хочет, и точно знает, как это взять, — она сделала паузу. — Но я не люблю чувствовать себя дичью. Простите, — развела она руками. И в ее взгляде не было ничего, кроме сожаления.
Хм. Мне только что отказали. МНЕ. ОТКАЗАЛИ?
Причем отказали так, что и возразить нечего.
Я бродил по дому, обдумывая наш разговор. Вроде и слова все красивые. Но почему же я чувствую себя как оплеванный?..
— Скучаете, Ранир? — я настолько углубился в свои мысли, что не заметил, как подошла Равелисса.
— Разве я могу скучать в вашем обществе, Лисса?
— Ах, как мне хватает здесь воспитанных кавалеров, Ранир… — не без намека прошелестела Равелисса, посматривая на меня взглядом «не кому березу заломати»… Нет, конечно, не дело березке одной гнуться и качаться. Или это уже про рябину? С другой стороны — что березка, что рябина — какая в пень разница? И загнем, и покачаем!
Раз уж принцессы нами брезгуют…
…— И вот теперь мне нужно думать, что подарить этой суке на день рождения…
Нет, ну почему женщине хочется поговорить именно в тот момент, когда мужчине больше всего хочется спать? Намордник, блин, ей подари!
— Угу.
— Понимаешь, ей же нужно такое… Ну, она рубины любит, топазы…
А что, намордник с топазами: и гламурненько, и в цвет глаз.
— Угу.
— И если я не смогу решить эту проблему, то буду вынуждена вновь несколько месяцев прозябать в какой-нибудь провинции. А как благородная исса может найти себе в провинции подходящего жениха?..
Да, нищие на паперти просто удавились бы такой талант. И вроде не просит, а отказать невозможно.
— Милая, ну разве можно допустить, чтобы высший свет Лиотиссии лишился прелестнейшей иссы из-за такого нелепого недоразумения? К сожалению, я не смогу помочь в выборе — знаешь, мужчины это
— Ах, Ранир, мне так неловко. Но ты знаешь, стыдно признаться, но это действительно поможет. Если я смогу купить подходящий подарок… Да, отсутствие новых туалетов за спиной обсосут, не без этого, но главное, я буду вновь допущена в высшее общество!
А, еще «девушке на чулочки» нужно. Мда… Не так я вас любил, как обошлись вы…
— Разве я могу допустить, чтобы такая милая исса страдала от злых языков. Умоляю, купите бальный наряд в память о нашей незабываемой ночи. Мне будет приятно, если хоть изредка он будет напоминать обо мне…
Может, и стоило отказаться от «маленьких радостей жизни»… И радости от них совсем мало — старею, видимо, и накладно. Даром, как известно, всегда обходится дороже…
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
После ухода Равелиссы мне все-таки удалось отправиться в вожделенную страну снов. И разоспался я настолько, что пропустил обед. Братик заклеймил бы меня почетным званием «аристократ», допусти я такое дома. Судя по тому, что мы сидели в столовой вдвоем, Кэйли обед тоже пропустила, но, видимо, совсем по другой причине. Вчера, взвесив все, я решил делать вид, что ничего не произошло. Судя по доброжелательному приветствию, Недотрога пришла к аналогичным выводам. Вот еще бы Лисса рассуждала в том же направлении… Почему-то мне не хотелось, чтобы Кэйли узнала о моих сегодняшних ночных похождениях. Разумеется, это сугубо мое дело, с кем, когда и как спать — или не спать, — но в свете всего происшедшего в собственных глазах я как-то особенно явственно выглядел отморозком. Кем бы я выглядел в глазах Недотроги, мне даже представить сложно, но легитимной лексикой это, видимо, не опишешь.
Первым на сегодня шел Грэйди. И я однозначно не верил, что он имеет хоть какое-то отношение к краже. Но, как говорится, дружба — дружбой, а следственно-розыскные мероприятия — по расписанию.
Но пока я занимался самоанализом, Недотрога уже бросила первый шар:
— Грэй, объясни мне, что ТЫ делаешь в этом балагане с ряжеными?
— Видимо, балаганю, принцесса, — Грэйди отвесил шутовской поклон в ее сторону.
— Это я вижу. Я не понимаю — зачем?
— От скуки. В этой трясине с дождевыми червями дружбу начнешь водить, не то что с Сорентами.
— С дожевыми червями-то я еще могу смириться, — не удержался я. — Но исса Нидария выше моего понимания.
— Это от молодости, — подмигнул мне Грэйди, — и недостатка свободного времени, — и обращаясь к Недотроге: — Я развлекаюсь, принцесса. Лично мне очень любопытно, чем закончится этот, как ты выразилась, балаган.
«Ты»? Не слишком ли фамильярное обращение к принцессе? И она никак не отреагировала… Может отсюда и растут уши Недотрогиной неприступности? Я повнимательней пригляделся к этой парочке. Грейди смотрел на принцессу с некоторой долей вызова, а она… а она устало откинула голову на подголовник кресла и смотрела в потолок.