Дело Джен, или Эйра немилосердия
Шрифт:
— Имя? — устало спросил наконец сержант.
— Джон Мильтон.
— Который Джон Мильтон?
— Четыреста девяносто шестой, — вздохнул Джон Мильтон.
Сержант сделал пометку в блокноте.
— Сколько у вас взяли?
— Двести наличными и все мои кредитки.
— Вы уведомили банк?
— Конечно.
— И вы утверждаете, что стали жертвой Перси Шелли?
— Да, — ответил Мильтон. — Прежде чем удрать, он сунул мне эту листовку, ниспровергающую все нынешние религиозные догматы!
— Привет, Росс, — сказала
Сержант перевел взгляд на меня и спустя мгновение расплылся в улыбке:
— Четверг! Правду сказали, что ты возвращаешься! А еще сказали, что ты теперь в ТИПА-5.
Я улыбнулась в ответ. Росс работал дежурным по отделению, когда я, еще до армии, поступила в Суиндонскую полицию.
— Что ты тут делаешь? — спросил он. — Открываешь региональное представительство? ТИПА-9 или что другое? Задашь перцу старому усталому Суиндону?
— Не совсем. Меня перевели в ваше отделение литтективов.
На лице Росса промелькнуло недоверие, но быстро испарилось.
— Отлично! — не слишком уверенно воскликнул он.
Я с радостью согласилась и, уточнив, где находится офис литтективов, оставила Росса разбираться с Мильтоном-496.
Поднялась по винтовой лестнице на верхний этаж, направилась в дальний конец здания. Все западное крыло было отведено под региональные отделения ТИПА-Сети и кабинеты оперативников. В частности, здесь расположились ТИПА-экологи, специалисты по кражам произведений искусства и офис Хроностражи. Даже у Кола-Стокера был тут свой личный кабинет, хотя он редко в нем появлялся, предпочитая темный и довольно смрадный холодный гараж в цоколе.
Коридор был забит книжными шкафами и каталогами, старый ковер почти протерся посередине. В общем, жалкое подобие Лондонского офиса, где к нашим услугам были новейшие системы поиска информации. Наконец я отыскала нужную дверь и постучала. Ответа не последовало. Я вошла.
Кабинет напоминал библиотеку в загородном доме: в два этажа высотой, плотно набитые книгами полки, на стенах ни одного свободного квадратного дюйма. Спиральная лестница позволяла подняться на галерею и добраться до верхних полок. В середине комнаты — столы с книгами, как в читальном зале. Все горизонтальные поверхности, включая пол, были завалены стопками книг и бумаг. Ума не приложу, как здесь вообще можно работать. Однако человек пять офицеров сидели и именно работали — и, казалось, меня даже не замечали. Зазвонил телефон, молодой человек снял трубку.
— Отделение литтективов, — вежливо сказал он.
Трубка разразилась длиннейшей тирадой, и он поморщился.
— Мне очень жаль, что вам не понравился «Тит Андроник», мадам, — сказал он наконец. — Но боюсь, это не наша компетенция. Возможно, вам стоит попробовать читать комедии.
Виктор Аналогиа вместе еще с одним офицером просматривал содержимое толстой папки. Я подошла поближе, чтобы он меня видел, и стала ждать, пока он освободится.
— А, Нонетот! Добро пожаловать. Подождите минуточку, ладно?
Я кивнула, и Виктор продолжил:
— Думаю, Китс использовал бы менее цветистые выражения. Кроме того, третья строфа несколько неуклюжа по конструкции. По моим ощущениям,
Офицер, кивнув, отошел. Виктор улыбнулся и пожал мне руку.
— Это Тумман. Он расследует подделки поэзии девятнадцатого века. Оглянитесь. — Он обвел рукой книжные полки. — Слова подобны листьям, Четверг. Да и людям — они обожают собственное общество. — Он улыбнулся. — Тут миллиарды слов. В основном справочная литература. Хорошая подборка фундаментальных трудов и частных исследований, которых не найдешь даже в библиотеке Оксфорда. У нас есть склад в цоколе. Он тоже забит. Мы нуждаемся в новых помещениях, но литтективы сидят на голодном пайке, если не сказать хуже.
Виктор провел меня по тропинке между столами к тому, за которым, идеально ровно, сидел Безотказэн. Его пиджак аккуратно висел на спинке стула, а стол был убран так тщательно, что это казалось почти непристойным.
— С Безотказэном вы уже встречались. Отличный парень. Стаж двенадцать лет, работает над прозой девятнадцатого века. Безотказэн ознакомит вас с нашими методами. Теперь это ваш стол.
Он немного помолчал, глядя на чистый стол. Он ведь не внештатного сотрудника принимал. Один из его подчиненных недавно погиб, и теперь мне предстояло заменить погибшего. Перенять дела мертвеца, занять его кресло…
Рядом сидел еще один офицер, который поглядывал на меня с любопытством.
— Это Ки Замороз. Он будет помогать вам во всем, что касается авторских прав и современной беллетристики.
Замороз был косоглазым коренастым человеком поперек себя шире. Он усмехнулся в знак приветствия. Между зубов виднелись застрявшие остатки завтрака.
Виктор перешел к соседнему столу.
— Проза семнадцатого и восемнадцатого века. Здесь правит Отто Пель, любезно откомандированный нам заморскими коллегами. Отто приехал разбираться с плохим переводом Гете и каким-то образом впутался в неонацистское движение, поставившее целью канонизировать Фридриха Ницше как нацистского святого.
Пятидесятилетний герр Пель посмотрел на меня с подозрением. Костюм у него был строгий, но галстуком из-за жары пришлось пожертвовать.
— ТИПА-5? — спросил он с таким видом, словно спрашивал о венерическом заболевании.
— Двадцать седьмой, как и все вы, — честно призналась я. — Восемь лет в Лондоне под начальством Босуэлла.
Отто взял со стола старинный том в вытертом переплете из свиной кожи и протянул мне:
— Что скажете?
Я взяла пыльный том и посмотрела на корешок.
— «Тщетность людских желаний», — прочла я. — Написано Сэмюэлом Джонсоном и опубликовано в тысяча семьсот сорок девятом году. Первая работа, которую он издал под собственным именем.
Открыла книгу и пролистнула пожелтевшие страницы.
— Первое издание. Я бы сказала, большая ценность, если бы…
— Если бы? — повторил Отто Пель.
Я понюхала бумагу, провела пальцем по странице, лизнула его. Посмотрела на корешок, постучала по обложке и наконец бросила книгу на стол.
— Если бы был подлинным.