Дело Килиоса
Шрифт:
Дверь скрипнула, и на пороге появилась Флора. Сердце мое как-то странно забилось. Никогда я еще не переживал ничего подобного. Новое незнакомое чувство было приятным, но в то же время немного пугало.
– Здравствуйте, сеньоры, - поздоровалась девушка. Это подучилось у нее удивительно мило.
Я поклонился, как это было принято, мне приходилось видеть в видеофильмах. Краем глаза я успел заметить, что Баракс тщательно копирует мои движения, он схватывал все на лету...
– При расставании я обещал сеньорите, что мы еще встретимся. И вот мы перед вами...
–
– засмеялась Флора.
– Давайте погуляем по саду. Вас как профессионала должны заинтересовать мои цветы.
Ее тон свидетельствовал о том, что она не очень-то верила в то, что мы на самом деле торгуем цветами.
Через какое-то время Флора спросила:
– Каким ветром вас к нам занесло?
– Каким ветром?
– я с запозданием понял, что она имела в виду. В этом двадцатом веке любят выражаться так витиевато.
– Несомненно, это вы, мадам, были благоухающим теплым эфиром!
Она засмеялась. Меня очень волновал ее смех.
– Спасибо за комплимент, сеньор...
– Медина.
– ...Сеньор Медина, это была шутка?
– Упаси бог!
– А неплохо у меня получается с их жаргоном!
Баракс плелся за нами "хвостиком" по узкой дорожке. Мы обошли кругом бассейн, полюбовались зарослями декоративного бамбука. Потом дорожку обступили неизвестные мне цветы. Флора без умолку болтала:
– Между прочим, я чувствовала, что вы придете!
– Вот те раз!
– изумился я. Меня словно громом поразило. Телепатия?
– О, нет, всего лишь женская интуиция, - лукаво улыбнулась она. Наши взгляды на мгновение встретились, потом она поспешно отвела глаза. Тогда мне как-то не пришло в голову, что и она тоже частица огромного океана минувшего, окружающего нас, и что она мертва... уже тысячу лет.
– Как идет торговля?
– спросила она.
Мы остановились под очень старым деревом со стволом необъятной толщины. Баракс оперся рукой о ствол. "Сто девяносто лет?" - проворчал он. Действительно, что ему Флора? Его заинтересовало дерево, и от нечего делать он с помощью своего технического оснащения "заглянул" в глубь ствола и пересчитал годичные кольца. Нашу беседу Баракс пропускал мимо ушей, хотя наверняка чувствовал, что между мной и Флорой что-то происходит, рождается какое-то непередаваемое словами взаимное влечение...
– Торговля как торговля, - промямлил я.
– Довольно неплохо. Сегодня как раз мы провели весьма многообещающие переговоры с представителями двух конкурирующих фирм.
– А к нам в Боливарию вы надолго?
– Еще неизвестно, - пожал я плечами и, извинившись, в свою очередь поинтересовался: - Прошу простить мою бестактность, но вы не представили меня своему супругу. Или вы, э-э-э, не замужем?
Флора улыбнулась. Это была улыбка зрелой женщины, видящей насквозь все мои уловки. Она чувствовала, что нравится мне, - я и не скрывал этого. Мое доброе отношение к ней лежало в основе нашего знакомства, все остальное было производное от этого. Традиции недвусмысленных любезностей, нравственных условностей, паутина
– Мой муж дипломат. Сейчас он посол в африканской стране. Только не спрашивайте меня, где это. Мне никогда не удавалось запомнить. Руанда, Малави, что-то в этом роде.
Женщина была прекрасна. Как когда-то говорили: прелестна. Она нравилась мне все больше. Мы снова посмотрели друг на друга, и снова наши взгляды встретились. На этот раз не случайно. В моих глазах Флора могла прочесть, чего я хочу. По ее взгляду я понял, что она не имеет ничего против.
– Мы, кажется, ищем убежища, а ты ведешь себя, как какой-то Казанова!
Услыхав это, я на миг забыл даже о Флоре.
– Что ты сказал? Казанова? Тебе-то откуда известно это имя?
– У меня тоже есть какие-то зачатки образования, - обиженно сказал Баракс.
– Думаешь, в свое время только тебя программировали таким объемом знаний?
– Можно поспорить по поводу того, кого программировали, а кто учился по собственной воле, - вспыхнул я. Флора улыбалась. Солнце золотило ее лицо, и кожа ее была цвета молочного шоколада. Недавно, в начале 20-го века, мне доводилось такой пробовать. На Баракса она даже не смотрела - видно, чувствовала его неприязнь. Потом она повернулась и, улыбаясь, пошла дальше.
Пока мы прогуливались, камердинер накрыл на террасе стол к вечернему чаю. Я объяснил отсутствие аппетита у Баракса желудочным заболеванием, и потому на столе было только два прибора. Но уж чашечку кофе Бараксу Флора налила, как он ни отказывался.
Мы болтали о том, о сем, и, наконец, речь зашла о жилье. Очень кстати я вспомнил о том, что мы сняли очень плохую квартиру. И вдруг Флора просто сказала:
– Если вам понадобится встретиться с каким-нибудь серьезным партнером, не водите его в ресторан. Мой дом в вашем распоряжении, сеньор Медина. Только позвоните предварительно. Вот номер моего телефона - 516-82-84.
Я бросил взгляд на Баракса и понял - номер он запомнил. В этом смысле он был лучше всякой записной книжки: занесенные в его память данные доступны только мне и никому другому, включая и моего шефа. Между мной и Бараксом была связь особого рода, но сейчас не время было размышлять на эту тему.
Я был очень благодарен Флоре.
– Обязательно воспользуюсь вашим любезным предложением. Возможно, даже в скором времени. А вы завтра случайно не собираетесь поехать в центр города?
Она загадочно улыбнулась.
– Почему это вас интересует? А если бы я в самом деле оказалась там - совершенно случайно, разумеется?
– Один мой знакомый был бы очень рад, если бы часов около восьми вечера заметил вас, скажем, в кафе "Кальвадос", разумеется, совершенно случайно...
– Ах, так?
– рассмеялась Флора. Она была обворожительна, но, к сожалению, ничего мне не пообещала.
Вечером Баракс снова собрался прочесть мне нотацию на темы морали, но не успел он произнести и двух фраз, как я заставил его замолчать. То, что он произносил мне проповедь, показалось мне совершенно невыносимым.