Дело Килиоса
Шрифт:
– Любая жизнь - бесценна.
– Рой, ты смотришь на это общество через призму логики 31-го века, - упрекнул меня мой товарищ.
Голос его меня удивил. Баракс говорил как-то иначе, не так, как обычно... Напрасно я вглядывался в его лицо - оно было столь же непроницаемо, как всегда.
Машину мы бросили на просторной стоянке возле какого-то ресторана и пешком пошли домой. Я поужинал и улегся спать. Баракс осмотрел квартиру, проверил окна и двери и вошел в мою комнату.
– Знаешь, Рой, я подумал, что если бы все одновременно восстали, то можно
– Ты предлагаешь совершить революцию, только и всего, - сонно пробормотал я.
– Не мешай мне спать, дружище.
Я уснул. А он неподвижно стоял, охраняя мой сон до самого рассвета.
– Если бы во всех городах и селениях в одну и ту же минуту на полицейские участки было совершено нападение...
– продолжал Баракс вчерашним тоном в половине восьмого утра, когда я проснулся. Словно не разделяла начало и конец произнесенной им фразы целая ночь, потому что мысль у него начала излагаться с того самого места, где он прервал ее вчера.
– Ага, ты уже имеешь в виду заговор, - проворчал я неохотно и побрел умываться. Терпеть не могу разговоров о политике натощак с утра пораньше. Баракс, наглец, естественно, последовал за мной в ванную и запальчив о продолжал:
– Если бы они так поступили, это был бы конец существующему строю, правда, Рой?
– Нет, дорогой мой друг, нет, милый мой Баракс, - пробулькал я сквозь пену с зубной щеткой во рту.
– Никакого конца не было бы, потому что реализовать такой заговор невозможно.
– Так что же получается, Рой, ситуация безвыходная?
– Совсем наоборот. Ведь то, что ты сейчас видишь, - седая древность. Человечество справилось с этим точно так же, как и с другими своими бедами. Почитай труды историков.
Он оставил меня в покое, и я наконец смог закончить утренний туалет.
Перед полуднем в узких улочках припортового района было немноголюдно. Машину мы поставили на том же месте, у кафе "Кальвадос". Поблизости ничего подозрительного не было.
Нам удалось без приключений добраться до площади на набережной. Едва мы затормозили, машину окружили оборванные детишки.
– Сеньоры, дайте монетку!
– кричали они.
Баракс удивился.
– Рой, чего они хотят?
– Просят подаяния, старик.
– Подаяния? Что это значит?
Я посмотрел на Баракса:
– Потерпи. При случае объясню.
Сквозь толпу детей я пробрался к входу в харчевню. На этот раз в зале было сравнительно мало народу. При моем появлении великан за стойкой отложил в сторону свое полотенце и поднял на меня большие влажные телячьи глаза.
– Наверху вас дожидаются, - произнес он негромко и указал на узкую лесенку у задних дверей, ведущую на второй этаж.
Секунду я колебался: вдруг это западня? Хотя Баракс, в конце концов, неподалеку, достаточно поднять тревогу - и он явится в мгновение ока.
Меня встретил седой человек - выглядел он, во всяком случае, значительно старше меня.
– Меня прислал Лоренцо, - сказал он.
– Мое имя, скажем, Лопес.
– Я Рой Медина, допустим,
– Значит, и вы законспирированы?
– Обстоятельства вынуждают, - уклончиво, но не враждебно отозвался он.
– Откуда мне знать, что вы не шпик?
– спросил я, и тут же мне пришла в голову мысль, как это проверить: - Допустим, вы знаете Лоренцо. В таком случае, вам должно быть известно, как зовут его невесту.
– Эстрелла Хуарес, живет она в Лории, - ответил он без запинки и тут же поправился: - Я хотел сказать, жила в Лории. Теперь она здесь, вместе с Лоренцо.
– Значит, и она скрывается, - я выглянул в окно. Площадь хорошо просматривалась. Наш автомобиль был виден, как на ладони. Дети уже разбежались. Баракс ждал меня в машине - он был настороже.
– В некотором смысле все мы скрываемся, - покачал головой Лопес. Одни скрывают свои мысли, другим приходится скрываться самим. Да, кстати, вот ответ на ваше вчерашнее письмо.
Он сунул мне в руку листок, я едва взглянул на него и положил в карман. Сейчас меня больше интересовал мой собеседник.
– Вы не похожи ни на крестьянина, ни на ремесленника, сеньор Лопес.
– Я профессор латиноамериканской литературы, преподаю в Боливарском университете, то есть хотел сказать - преподавал... Может быть, снова буду преподавать.
– Если победит Фронт, - кивнул я.
– Да, если мы победим, - ответил он с надеждой в голосе.
– Но до этого еще далеко.
– Гораздо ближе, чем вы думаете.
– Я едва успел прикусить язык, этого нельзя было говорить! Даже намекать нельзя на неизбежность победы Фронта! То, что для меня было свершившимся фактом, для этих людей было туманным будущим. И тут мне пришла в голову оригинальная мысль.
– Сеньор профессор! Много ли в городе ваших людей?
– Вы же понимаете, что на подобные вопросы я не могу отвечать.
– Да, конечно, я же чужой. Тем не менее, вам очень пригодилось бы, если бы кто-нибудь устранил президента Рамиреса?
– Вы намекаете на покушение?
– Не совсем, но можно сказать и так.
– Разумеется, мы бы воспользовались этой ситуацией, но только в том случае, если бы знали, скоро ли произойдет вмешательство...
– Этого я не могу вам обещать.
– Нелегко вести переговоры на подобные темы, сеньор Медина. На кого, собственно, вы работаете?
– Вы же понимаете, что на подобные вопросы я отвечать не могу, как вы только что сами выразились, сеньор профессор, - усмехнулся я. Поэтому остановимся на гипотезе, что я прибыл издалека. Скажем, из-за границы. Принимая во внимание некое давнее дело, наших людей интересует исключительно личность президента Рамиреса. С внутренними делами Боливарии мы не имеем ничего общего, вмешиваться в них мы не намерены. Тем не менее, мне кажется, что вы, Фронт, и мы, охотники за Рамиресом, можем с успехом сотрудничать. Из нашей операции и вы можете извлечь пользу, сеньоры.