Дело кролика

Кайдалова Евгения

— Меркурий — бог воров и мошенников.

Педро был серьезен.

— Даже к такому клиенту можно найти подход — так считает наше руководство в Колумбии.

Помнится, даже Зевс не сразу нашел к нему подход…

— Мы всегда должны иметь дело со здравым смыслом, Хулия, и не обращать внимания на прочие э-э-э… на прочее!

Перед входом в офис на Октябрьской площади Педро подставил ботинки под электрическую щетку и держал там, пока его штиблеты не засверкали, как ограненный алмаз. Но, в общем-то, он почти не волновался.

Михаил

Степанович Волков, не глядя, прошелся «паркером» внизу контракта. Выудив из рук секретаря свою копию, Педро тут же радостно залопотал про грядущие поставки.

— Да хватит, Педро, про этот бизнес, хватит, право слово! — русский кофейный воротила расслабленно махал рукой. — Пятница, вечер, какие тут дела! Давай, я тебе свои картины покажу!

— Я и не думал собирать коллекцию, что я Щукин или Савва Морозов, что ли? Но ехал однажды на работу, и машина забарахлила напротив Дома Художника. Я оставил шофера в моторе копаться, а сам решил пешком пройтись; благо, метров пятьсот оставалось и погода — бабье лето. Иду по вернисажу и чувствую: просит душа чего-то хорошего! Вот и допросилась, так сказать… Филиал Третьяковки скоро открываю!

Педро почтительно перемещал голову справа налево и сверху вниз.

— А вот это моя любимая, — открылся нам Волков.

Он ласково провел рукой по раме. Над дурашливо-яркими, удивленно вздернувшими крыши домиками летел пузатый, по-деловому пыхтящий паровоз, словно влюбленные на «Прогулке» Марка Шагала.

Пока мы ехали обратно, я прикидывала, какой неисполнимо трудной станет для Нади и Педро задача воспитания русской экономики. Осилить ли им Волкова с его картинами, Петю-«дельфина» с его диссертациями и мафию с ее фантастическими прожектами?..

— Хулия, где тот вернисаж, о котором говорил господин Волков?

Мы его немного проехали, пришлось возвращаться.

— Хулия, — строго сообщил мне Педро, — пойдемте со мной, мы должны выбрать картину для офиса.

— Мы, конечно, не будем покупать столько же картин, сколько у господина Волкова. На курсах менеджеров в Колумбии нас учили: если ты видишь полезное новшество, заимствуй его, но не слепо. Картина в офисе поднимает настроение, это полезно для дела, но много картин рассеивают внимание — мы возьмем одну. Помогите мне выбрать, Хулия, я рассчитываю на ваш вкус!

Видимо, поощрение сотрудников тоже было рекомендовано пресловутыми курсами в Колумбии.

— Как вам эта акварель, Педро?

— Видите ли, Хулия, мы покупаем картину в офис, а не в музей, нам нужно что-то попроще.

Ясно, цена не устраивает.

— Мы возьмем вот эту!

На фоне стандартно-цветастого заката топтались черные конские силуэты. У одних гривы развевались по ветру в одну сторону, у других — в другую.

Педро счастливо понес шедевр в нашу «четверку».

На середине Крымского моста шоферу было сказано притормозить. Педро достал пачку «Davidoff» и полез на свежий воздух.

Затяжек он не делал. Сигарета послушно горела, а господин Хименес-Пахареро покровительственным

взором окидывал московские дали. Он выглядел фигурой не меньшей значимости, чем конкистадор Франсиско Писарро, переваливший через Анды и свысока взглянувший на Тихий океан.

В конце обещанной недели позвонил злополучный «дельфин». Он звучал почти безнадежно:

— Юля, ну что там с контейнером?..

Подлетела сеньора Надя:

— (Успокоительным голосом) Наш филиал в Польше велел судну отправляться из Гданьска в Петербург, но оно по ошибке пришло в Гамбург.

Может быть, они зафрахтовали «Летучий Голландец»?

— В Гамбурге тоже есть наш филиал; там разберутся в ошибке, и скоро судно будет в Петербурге. Спросите, когда фирма «Дельфин» собирается выплачивать долги…

— Долги, долги, долги… «О бедность, бедность! Как унижает сердце она нам!» —

задумчиво продекламировала трубка, и «дельфин» ушел на глубину.

Снова телефон. Неприятный мужской голос:

— Юля? Это я, Марат. Чего они там надумали с кофе? Дадут нам вагон или нет?

Сеньора Надя, торопливо:

— Это наша «крыша», Хулия? Передайте сеньорам, что я очень рада их слышать, и спросите, как поживает сеньор Виталик.

— (Мрачно) Виталик звонил с Урала. Говорит, замерз, кофе горячего просит.

— Переведите Хулия, что при всем моем уважении к сеньору Виталику и при всем сочувствии к его состоянию, в распоряжении фирмы «Эспидан» нет сейчас ни мешка кофе, не говоря уже о вагоне. К моему огромному сожалению, я ничем не могу помочь нашим друзьям…

— Гусь свинье не товарищ, — идиоматически прокомментировал раздраженный Марат.

— А кого именно мне назвать свиньей, когда я буду переводить? — спросила я от себя с искренним интересом.

— Это непростительная ошибка, Хулия. Сотрудник не должен говорить ничего, что не было бы предварительно одобрено руководством. Кроме того, chicos malos должны видеть, что мы действительно рады им услужить; нам следует выглядеть как можно безобиднее в их глазах. Все руководства по личной безопасности советуют ни в коем случае не храбриться, когда оказываешься во власти преступника…

Сеньору Надю оторвали от выполнения материнских обязанностей. Был шестой час вечера; она как всегда, звонила домой:

— Патрисия? (Это служанка, привезенная из Колумбии) Почему ты так долго не подходишь к телефону? Моешь пол? А дети уже дома? Патрисия, пол уже должен быть вымыт к приходу детей! Это необходимо для гигиены! Я не хочу, чтобы мои дети получили болезнь легких! Дети поели? Патрисия! Это нарушает их режим! Я не хочу, чтобы мои дети получили болезнь желудка! Пусть садятся за стол, как только я положу трубку. Позови к телефону Эсперансу.