Шрифт:
Глава 1. С Днём рождения!
Этот день был бы таким же, как и тысячи других дней до. Если бы не одно «но»… Я проснулась от холода и жуткой вони в тёмном сыром подвале.
Ещё не понимая, сон это или реальность, уселась на жидкой кучке старой перепревшей соломы с куском заскорузлой овчины и, сглатывая сухим, саднящим острой болью горлом, оглянулась по сторонам.
Сознание плыло. Оно словно покачивалось на волнах: то ухая вниз к грязному полу в кровавых потёках вперемешку с остатками чьей-то рвоты, то взметаясь вверх
Мои сорок пять мы отмечали втроём, с подругами. Лариса и Алина — такие же отчаянные авантюристки. А больше не с кем!
Утром дочь из Америки по скайпу поздравила с красивенькой датой, перечислила на счёт деньги на подарок, на мой выбор, и снова позвала к себе в гости. В гости я пока не собиралась. Да и сомневалась, что соберусь раньше, чем она родит малыша. А это в её планах было лет через десять.
Муж объелся груш. Два года, как развелись. Новые серьёзные отношения не заводились. Поэтому отмечать оставалось только с такими же знающими себе цену девчонками.
В программу празднования, кроме традиционного посещения ресторана, ночного клуба, вызова мальчиков-зайчиков и фейерверка, входило что-то ещё.
И вот это «что-то ещё» никак не вспоминалось…
— Где это я? — спросила вслух, но закашлялась от боли. Горло болело так, словно меня кто-то душил. Причём, удачно!
Пошарив рукой вокруг, наткнулась на помятую жестянку с водой. Хотела отпить, но вода пахла тухлятиной. Разозлившись на собственную беспомощность, зашвырнула жестянку подальше, расплёскивая воду вокруг. Кружка с шумом пропрыгала по каменному полу, добавляя на свои бока новые вмятины, и остановилась возле тяжёлого деревянного ведра какой-то допотопной конструкции. Ведро напоминало маленький окованный бочонок с пеньковой верёвкой вместо ручки.
Покряхтывая от стреляющей во всех частях тела боли, с трудом, но я сумела подняться. На подкашивающихся ногах встала в полный рост, привалилась плечом к стене и уже осознанно посмотрела по сторонам.
Холодея от ужаса, стала рассматривать каменную тюрьму, по-другому это место назвать было нельзя. Я оказалась одинокой узницей в каменных застенках.
Ближе к двери низкий потолок был закопчён сажей от двух факелов. Плохо обтёсанные камни стен влажно темнели. Так бывает, когда во время паводка или сильных дождей поднимаются грунтовые воды. Мне-то, риелтору со стажем, этого и не знать.
— Спокойно, Ева, — успокаивая себя, проскулила. — Это просто розыгрыш. Не паникуй! Это всё придумала Лара! Только у неё такая извращённая фантазия. Кто меня за язык тянул говорить, что стало скучно жить?!
Место моего заточения пугало. И выглядело оно уж очень убедительно.
Подрагивающими руками я вцепилась в юбку, ощущая грубость и колкость ткани. Теперь я осматривала себя. Вместо дизайнерского синего платья, купленного весной в Париже, на мне был мешковатый балахон мышиного цвета, а на ногах непонятные грязные матерчатые короткие сапожки с прилипшей к подошве соломой, перетянутые грубой бечёвкой у щиколоток, чтобы не спадали.
Подтянув ткань
— Какого чёрта! Я только неделю назад делала лазерную эпиляцию и точно помню, что вчера всё было гладко! А руки! — взвизгнув, я уставилась на обгрызенные короткие ногти с кровоточащими заусенцами без малейшего признака того, что над ними два дня назад работал топовый мастер маникюра!
Судорожно ощупывая собственное тело, я не могла понять, это я или уже нет? Фигура от моей собственной мало чем отличалась. Хотя всё же тело было худее. Тазовые косточки торчали, и коленки были острыми. А кожа, несмотря на грязь, казалась гораздо моложе. Никакого белья на мне не было. Но в интимном месте неприятных ощущений не чувствовалось. Хоть это немного успокаивало.
Осматривая себя снизу вверх, обнаружила совершенно плоский, запавший живот. Мой хоть и был подтянутым, но после родов двадцать два года назад нижняя складка так и не убралась, сколько я не билась в фитнес-зале. Грудь тоже была другой. Такая у меня лет в восемнадцать была. А каштановые спутанные, сбившиеся в колтуны волосы сейчас достигали талии. Да у меня сроду косы не было! Не на мои три пера!
— Это ведь розыгрыш? — неуверенно проскулила, дёрнув себя за волосы. И тут же зашипела от яркой боли. Волосы — не парик, а мои собственные!
В панике, подгоняемая собственными демонами страха, я ринулась к двери и застучала по ней кулаками изо всех сил. Кричать не получалось из-за больного горла. Только хрипела невразумительное:
— Откройте! Немедленно откройте!!!
Боль всё сильнее отдавала в ушибленном теле. Силы быстро истощились и, всхлипывая, я стекла спиной по двери прямо на порог, напоследок стукнувшись затылком о металлический переплёт двери.
В голове белой молнией прострелило воспоминание: мы с Ларой лезем на парапет дамбы, чтобы дотянуться до рекламного плаката её неверного муженька и облить его краской. Ха, козёл! Сам ушёл к молоденькой любовнице, ещё и бизнес подмял под себя. А ведь это её детище! И Ларе в пятьдесят начинать всё с нуля несправедливо!
— Ева! — в памяти зазвучал испуганный голос Лары…
Перекошенное от ужаса лицо… Ощущение свободного падения… И в ушах громкий хруст собственной шеи…
— Это же… это же… Что? Я погибла? Я попала?! Куда я попала?!!! Кто-нибудь!!! Помогите!!!
Откуда только силы взялись. Подскочив с пола и очумело вертя головой, я, как цирковая лошадь, галопом трижды оббежала темницу и только после этого остановилась. Собственное дыхание вырывалось со свистом, словно я марафон пробежала, а не от силы двадцать пять шагов. Мне до безумия хотелось выбраться из непонятного места назад, в мою любимую жизнь. Меня всё в ней устраивало! Абсолютно!
Вокруг же ничего не менялось, сколько не голоси. Ещё и в туалет приспичило. Так резко и болезненно, что вспомнился пережитый в молодости цистит.