Дело Ливенворта (сборник)
Шрифт:
– Именно этот вопрос вам не стоило задавать, – ответил он.
– Почему?
– Хотя бы потому, что ответ на него попал к вам в руки еще до того, как его получил я.
– Что вы имеете в виду?
– Вы помните письмо, которое при вас отправила мисс Мэри Ливенворт, когда вы везли ее к подруге на Тридцать седьмую улицу?
– В день дознания?
– Да.
– Конечно, но…
– Вы не догадались взглянуть на адрес, прежде чем оно было опущено в почтовый ящик?
– У меня не было ни возможности, ни права сделать это.
– Письмо было написано при вас?
– Да.
– И вы
– Что бы я ни считал, я не мог помешать мисс Ливенворт отправить письмо, если она решила это сделать.
– Это потому, что вы джентльмен. А у этого положения есть свои недостатки, – проворчал сыщик.
– Но как, – удивился я, – вы узнали об этом письме? А-а, знаю. – Я вспомнил, что экипаж, на котором мы тогда ехали, был предоставлен им. – Вы заплатили человеку на козлах. Это был ваш осведомитель, как вы это называете.
Мистер Грайс загадочно подмигнул своим замотанным ступням.
– Не совсем так, – сказал он. – Достаточно того, что я узнал, что письмо, которое наверняка могло представлять интерес для меня, было опущено в почтовый ящик в такое-то время на углу такой-то улицы. Эти сведения совпали с данными моего осведомителя, и я телеграфировал на почтовую станцию, обслуживающую этот ящик, с просьбой обратить внимание на адрес на подозрительном письме, которое пройдет через их руки по дороге на Главный почтамт. Прибыв вслед за телеграммой лично, я узнал, что любопытное письмо, подписанное карандашом и запечатанное, только что оказалось у них, и адрес, который мне позволили увидеть…
– Что это был за адрес?
– Генри Р. Клеверинг, «Хоффман-хаус», Нью-Йорк.
Я глубоко вздохнул.
– И так ваше внимание впервые обратилось на этого человека?
– Да.
– Странно. Но продолжайте. Что дальше?
– А дальше я воспользовался подсказкой и отправился в «Хоффман-хаус» наводить справки. Я узнал, что мистер Клеверинг постоянно проживает в этой гостинице. Что он поселился там, сойдя с парохода из Ливерпуля, около трех месяцев назад, и, зарегистрировавшись под именем Генри Р. Клеверинг, эсквайр, Лондон, снял номер первого класса. Что, хотя ничего определенного о нем известно не было, его не раз видели в обществе почтенных людей, как англичан, так и американцев, и все они относились к нему с уважением. И последнее: что он не щедр, но, судя по всему, является человеком состоятельным. Узнав все это, я направился в вестибюль и стал ждать, когда он войдет, в надежде понаблюдать за ним, но именно в эту минуту портье передал ему это странное письмо от Мэри Ливенворт.
– Вам удалось понаблюдать за ним?
– Нет, этот остолоп встал между мною и ним, перекрыв мне обзор. Но в тот вечер и от портье, и от слуг о том, как он заволновался, получив письмо, я услышал достаточно, чтобы убедиться, что по этому следу стоит идти. Поэтому я поднял своих людей, и следующие два дня мистер Клеверинг находился под таким пристальным наблюдением, какого не удостаивался еще ни один человек. Но это ничего не дало; его интерес к убийству (если оно его вообще интересовало) был тайным; и хоть он ходил по улицам, читал газеты и часто бывал неподалеку от дома на Пятой авеню, он не только не подходил к нему вплотную, но и не пытался связаться ни с кем из семьи.
– И нашли меня довольно неуправляемым коллегой.
Мистер Грайс улыбнулся так, будто ему в рот положили гнилую сливу, но не ответил, и на мгновенье установилась тишина.
– Вы не подумали поинтересоваться, – наконец спросил я, – знает ли кто-нибудь, где мистер Клеверинг провел вечер, когда было совершено убийство?
– Подумал, но не выяснил ничего конкретного. Было известно, что он действительно в тот вечер выходил и утром был у себя, когда слуга зашел к нему растопить камин, но больше никто ничего не знал.
– То есть вы не нашли ничего, что могло бы указать на связь мистера Клеверинга с этим преступлением, кроме его горячего к нему интереса и письма, написанного ему одной из племянниц?
– Да, это все.
– Еще вопрос. Вы не узнали, как и в какое время к нему попала газета в тот вечер?
– Нет. Я только выяснил, что несколько человек видели, как он торопливо вышел из столовой с «Пост» в руках и направился прямиком к себе, не притронувшись к обеду.
– Хм… Это не похоже…
– Если бы мистер Клеверинг как преступник знал об убийстве, он заказал бы обед либо до того, как открыл газету, либо, заказав, съел бы его.
– Значит, основываясь на том, что вы узнали, вы не считаете мистера Клеверинга виновной стороной?
Мистер Грайс беспокойно поерзал на месте, посмотрел на бумаги, торчащие у меня из кармана, и ответил:
– Я готов выслушать ваши доводы.
Это предложение напомнило мне о насущном деле. Не подав виду, что заметил его взгляд, я вернулся к вопросам.
– Откуда вам известно, что мистер Клеверинг был в городе прошлым летом? Это вы тоже в «Хоффман-хаус» узнали?
– Нет, я это выяснил совсем другим способом. Если коротко, мне сообщили об этом из Лондона.
– Из Лондона?
– Да, у меня есть там друг, мой коллега, который иногда передает мне кое-какие сведения.
– Но как вам это удалось? Вы за это время не успели бы написать в Лондон и получить ответ.
– Писать не обязательно. Достаточно телеграфировать имя человека, чтобы он понял, что я хочу узнать об этой личности все, что он успеет выяснить за более-менее небольшой период времени.
– И вы послали ему имя мистера Клеверинга?
– Да, шифром.
– И получили ответ?
– Сегодня утром.
Я посмотрел на стол.
– Он не здесь, – сказал мистер Грайс. – Ели вы окажете любезность и запустите руку в мой нагрудный карман, найдете там письмо…
Оно оказалось у меня в руке прежде, чем он успел закончить предложение.
– Простите меня за такое рвение, – сказал я. – Для меня это дело непривычное.
Он снисходительно улыбнулся очень старой и выцветшей картине, висевшей на стене напротив.
– Рвение не порок, лишь его проявление. Но прочитайте, что там. Давайте послушаем, что мой друг Браун хочет поведать нам о мистере Генри Ричи Клеверинге из «Портленд-плейс», Лондон.