Дело Ливенворта (сборник)
Шрифт:
– И все же, – возразил я, не в силах без боя отказаться от надежды, – неужели, видя благородный облик мисс Элеоноры, вы можете думать, что это она совершила столь ужасное преступление?
– Нет, – медленно произнес он. – Вы прямо сейчас можете узнать, что я об этом думаю. Элеонору Ливенворт я считаю невиновной.
– Правда? – воскликнул я, колеблясь между радостью, рожденной этим признанием, и сомнением относительно смысла его предыдущего высказывания. – Что же делать?
Мистер Грайс с невозмутимым видом ответил:
– Как что? Доказать, что ваше предположение ошибочно.
Глава 25
Тимоти
Взгляните, вот портрет, и вот другой [24] .
Я в изумлении воззрился на него.
– Не думаю, что это будет так уж трудно, – сказал он и спросил: – А где этот Кук?
– Внизу с В.
– Мудрое решение. Давайте взглянем на мальчиков. Пригласите их наверх.
24
Перевод М. Лозинского.
Я подошел к двери и позвал их.
– Я ожидал, что вы захотите поговорить с ними, – сказал я, вернувшись.
В следующее мгновение в комнату вошли щеголеватый В и растрепанный Кук.
– А-а, – произнес мистер Грайс, обращаясь к последнему, но, как обычно, глядя в другую сторону, – это тот человек, которого нанимал покойный мистер Стеббинс, не так ли? Вы, похоже, способны говорить правду.
– Я обычно так и поступаю, сэр, хоть бы там что. Лжецом меня никогда не называли, насколько я помню.
– Разумеется, разумеется, – ответил любезный сыщик и безо всякого вступления потребовал: – Назовите имя леди, которая при вас выходила замуж в доме вашего хозяина прошлым летом.
– Провалиться мне, если я знаю. Я его не слышал, сэр.
– Но как она выглядела, вы помните?
– Как свою мать! Не хотел обидеть леди, сэр, если вы с ней знакомы, – поспешно прибавил он, бросив на меня взгляд. – Я хотел сказать, она была такая красивая, что я, хоть сто лет проживу, не забуду ее милого личика.
– Можете ее описать?
– Не знаю, господа. Она была высокая и величественная, глаза очень яркие, и руки очень белые, а улыбалась так, что даже простой человек, как я, пожалеет, что встретился с нею.
– Вы узнали бы ее в толпе?
– Я узнал бы ее где угодно.
– Прекрасно. Теперь расскажите все, что вам известно об этом браке.
– Что сказать, господа? Дело был так. У мистера Стеббинса я к тому времени уже год как служил. Однажды утром, когда я полол огород, гляжу, какой-то джентльмен сворачивает с дороги к нашей калитке и заходит. Я на него внимание обратил, потому что он слишком уж хорошо выглядел, в Ф** так никто не ходит. Я вообще отродясь таких нарядных джентльменов не встречал. Но я бы не сильно о нем задумывался, если бы через пять минут, а то и меньше, не подкатила коляска с двумя леди и тоже не остановилась у калитки. Я увидел, что они хотят выйти, поэтому подошел и придержал лошадь. Они пошли сразу в дом.
– Вы видели
– Нет, сэр, тогда не видел, на них были вуали.
– Хорошо. Продолжайте.
– Я вернулся в огород и только взялся за свою тяпку, как слышу, зовут меня. Повернулся и вижу, мистер Стеббинс стоит в двери и машет, чтобы я подошел. Я подошел, он и говорит: «Ты мне нужен, Тим. Вымой руки и приходи в гостиную». Раньше он никогда меня ни о чем таком не просил, и я даже порядком растерялся, но сделал, что он велел. Меня так поразила красота леди, которая стояла с тем видным джентльменом, что я споткнулся о табурет и наделал много шуму. В себя я пришел, только когда мистер Стеббинс сказал «мужем и женой», и потом-то мне пришло в голову – как огнем обожгло! – что это я на свадьбе нахожусь.
Тимоти Кук замолчал, чтобы вытереть лоб, как будто воспоминания заставили его сильно разволноваться, и мистер Грайс воспользовался этим, чтобы спросить:
– Вы говорили, что видели двух леди. Где в это время была вторая?
– Там и была, сэр, но о ней я ничего сказать не могу – так меня захватила первая, красивая, и то, как она улыбалась, когда замечала, что на нее смотрят. Никогда раньше я таких не видал.
По мне пробежала дрожь.
– Можете вспомнить цвет ее глаз или волос?
– Нет, сэр. У меня такое чувство, что она не была темноволосой… Это все, что я знаю.
– Но лицо ее вы помните?
– Да, сэр.
Тут мистер Грайс шепнул мне, чтобы я достал из определенного ящика в столе две фотографии и незаметно поставил в разных частях комнаты.
– Вы упомянули, – продолжил сыщик, – что не запомнили ее имя. Как же так? Разве вас позвали не для того, чтобы вы подписали свидетельство?
– Верно, сэр, но мне ужасно стыдно. Я в каком-то тумане был и ничего не слышал, запомнил только, что она вышла за мистера Клеверинга и что кто-то называл кого-то Элнер или как-то похоже. Если бы я знал, что смогу вам помочь, сэр, я бы повнимательнее был.
– Расскажите, как вы подписывали свидетельство, – сказал мистер Грайс.
– Тут и рассказывать-то нечего, сэр. Мистер Стеббинс придвинул ко мне бумагу, попросил поставить свое имя и указал место. Я поставил. Вот и всё.
– Там уже были другие имена, когда вы писали свое?
– Нет, сэр. Потом мистер Стеббинс повернулся к другой леди, которая вышла вперед, и спросил, не подпишет ли и она бумагу. Она ответила «да», потом очень быстро подошла и подписала.
– Вы и тогда ее лица не увидели?
– Нет, сэр, она стояла ко мне спиной, когда подняла вуаль, и я только заметил, как мистер Стеббинс удивленно глядел на нее, когда она наклонилась. Я тогда подумал, что у нее, должно быть, есть на что посмотреть, но сам ее так и не увидел.
– Что было дальше?
– Не знаю, сэр. Я вышел из комнаты и больше ничего не видел.
– Где вы были, когда леди уходили?
– В огороде, сэр. Я вернулся к работе.
– Значит, вы их тогда видели. Джентльмен был с ними?
– Нет, сэр. И это самое странное. Они ушли так же, как пришли, он тоже, а через несколько минут пришел мистер Стеббинс и велел помалкивать о том, что я увидел, потому что это тайна.