Дело Марины Мнишек
Шрифт:
Валентина мгновение колебалась — и позвонила Искакову домой.
В трубке щелкнуло, Валентина почувствовала, что пальцы ее немеют…
— Искаков у телефона.
Это был голос Искакова-младшего, еще звонкий, мальчишеский.
— С вами говорят из редакции… Архипова. Папу можно пригласить к телефону?
— Отец в командировке.
— Извините… Когда он возвратится?
— Куда поехал и когда возвратится — не в курсе. А?
Валентина улыбнулась: «А»? Поблагодарила и положила трубку. Ни на что не надеясь, позвонила
— Майор Пахомов слушает.
— Здравствуйте, Иннокентий Петрович! — обрадовалась Валентина. — С вами говорит…
— Узнал, Валентина Дмитриевна. Здравствуйте. Что это вы пропали? Много работы?
— Вам как на духу?.. Ничего не случилось. Просто было стыдно после нашего разговора. Стыдно — и все.
— Вы не должны обижаться на полковника… Он тогда сильно переволновался за вас.
(Чудак Пахомов! Можно подумать, что я могу обижаться на полковника!).
— Что же вы замолчали, Валентина Дмитриевна?.. Полковник сейчас в командировке.
— Я знаю. Я не обижаюсь, Иннокентий Петрович, ей-богу…
— Полковник во Львове, прилетает во вторник… А у нас, Валентина Дмитриевна, много нового.
— Правда?!
— Правда. Приезжайте, убедитесь.
— Сейчас!.. То есть, можно сейчас?
— Приезжайте сейчас.
— Через двадцать минут буду, Иннокентий Петрович.
Валентина была у Пахомова через десять минут: ей удалось поймать такси.
Разговаривал с ней майор по телефону бодро, но выглядел он очень усталым, лицо его было осунувшимся, и сутулился Пахомов сильнее обычного. Он ткнул указательным пальцем себе в переносицу, поправил сползшие очки в железной домашней оправе и улыбнулся тоже для него необычно — по-отечески.
— Приветствую вас, Валентина Дмитриевна. Садитесь сюда, чтобы было хорошо видно. Сейчас приведут вашего знакомца.
В дверь постучали.
— Как раз, Валентина Дмитриевна, вовремя прибыли, — майор повысил голос. — Да, войдите.
В комнату вошел полный, круглолицый сержант милиции.
— Доставили, товарищ майор. Разрешите ввести?
— Введите.
Сержант вышел, почти тотчас дверь открылась, сержант ввел Сибирцева. Сибирцев держал руки сзади, голова, остриженная наголо, была опущена. Встреться он таким Валентине на улице, она бы его, пожалуй, не узнала.
— Садитесь, Морозов. («Еще Морозов!» — отметила про себя Валентина).
Сержант вышел. Морозов-Сибирцев сел, не поднимая головы, исподлобья глянул на Пахомова, потом на Валентину, глаза его на мгновение сузились — узнал!
Но взгляд Сибирцева оживился только на мгновение. Был Сибирцев подавлен или делал вид, что подавлен, — со стороны казалось, что он равнодушен к присутствию не только Валентины, но и майора.
П а х о м о в. Значит, продолжим разговор?
М о р о з о в (так называл его майор). Я уже все объяснил, гражданин начальник.
П а х о м о в. Тогда повторим.
Морозов пожал плечами.
П а х о м о в.
М о р о з о в. Мне о нем ничего не известно, я впервые его тогда видел. Он подошел и спросил: «Можно сесть?» Почему я должен был не разрешать, если стул свободный?
П а х о м о в. Ясно. Оставим пока о нем.
Морозов снова пожал плечами, опустил голову.
П а х о м о в. В паспорте у вас имеется отметка, что вы работали на Камнегорском моторостроительном заводе…
М о р о з о в. Работал когда-то.
П а х о м о в. Почему вы уехали из Камнегорска?
М о р о з о в (после паузы, резко поднял голову). От жены уехал!.. Разошлись мы. Видели в паспорте штамп насчет жены? Вот с ней мы и разошлись!
(Валентина подумала: «Он еще не знает, что мы были в Камнегорске!»)
П а х о м о в (достал из стола фотографию, протянул Морозову). Посмотрите.
Морозов взглянул, ничего не сказал.
П а х о м о в. Ну?.. Фотография вашей жены — Морозовой Ульяны Тимофеевны.
М о р о з о в (усмехнулся). И вторую фотографию достанете?
П а х о м о в. Можно. (Достал из стола, протянул вторую фотографию).
М о р о з о в (рассматривая ее). А может быть, это он фамилию присвоил? (Показывает на фотографию). А подлинный Морозов — я, и это моя жена… Так не бывает?
П а х о м о в. Мы проверили. Не только они вас узнали — и на заводе многие узнали, только фамилию другую назвали. Валентина Дмитриевна может подтвердить, она тоже проверяла.
М о р о з о в (выпрямился). Ваша взяла, гражданин начальник. Пишите — сознаюсь. Настоящая моя фамилия Сибирцев. Сибирцев Семен Григорьевич.
П а х о м о в. Уже лучше… И откуда родом?
М о р о з о в. Село Березки, Тамбовской области.
П а х о м о в. Как у вас оказался паспорт на имя Морозова?
С и б и р ц е в. Я его нашел.
П а х о м о в. Где?
С и б и р ц е в. В заводской раздевалке.
П а х о м о в. Может быть, вы его из костюма Морозова взяли?
С и б и р ц е в. Нет, я нашел.
П а х о м о в. Почему же вы не отдали паспорт, если нашли?
С и б и р ц е в. Была причина… Я как его поднял тогда в раздевалке, так и задумал… В общем, была причина.
П а х о м о в. Что же вы задумали?
Сибирцев молчит.
П а х о м о в. Не хотите отвечать?
С и б и р ц е в. Жил я в Камнегорске с одной там… Ну, любовь… Забеременела она, говорит, чтобы женился на ней, чтобы расписались, значит. А я, если по правде, любил ее, да не очень. А может — и очень, черт меня знает!..
П а х о м о в. Продолжайте.
С и б и р ц е в. Да обыкновенная история! Решил я от нее сбежать, да так, чтобы и не найти меня. Поднял я тогда паспорт — меня как током пронзило: «Сменю фамилию — ищи-свищи тогда, и концов не найдет!» Так и сделал.