Дело Мотапана
Шрифт:
— А я нет, — прошептал Жюльен.
— Я знаю почему: вы ужинали ночью. Однако я поссорюсь с вами, если вы не поможете мне уничтожить эти устрицы, холодную куропатку и две бутылки вина — это наверняка вас вылечит.
— Я не могу вам ни в чем отказать, любезный Дутрлез, потому как очень благодарен за то, что вы сюда пришли. И рад, что могу с вами позавтракать.
— Но почему вы не зашли ко мне, вместо того чтобы писать?
— Я вышел из дома очень рано и не хотел вас будить.
— Вы не разбудили бы меня, я мало спал… и бьюсь об заклад,
— Я совсем не спал.
— Вы всегда засиживаетесь в клубе допоздна. Вероятно, партия закончилась на рассвете?
— Вероятно. Я не остался до конца.
— Вы выиграли?
— Почему вы так думаете?
— Потому что, когда проигрывают, не уходят — желают отыграться.
— Это случилось прошлой ночью с одним из ваших друзей — Куртомером.
— Прекрасно! Я так и думал. Много ли он проиграл?
— Кажется, тысяч двадцать пять.
— Черт возьми! Да, немало! — воскликнул Дутрлез, состроив гримасу.
Он подумал, что Жак де Куртомер теперь будет просить у него взаймы, а поскольку желал оказать услугу и Жюльену, то с некоторым беспокойством прикидывал общую сумму, которую придется одолжить.
— Куртомеру не везет, и было бы лучше, если бы он отказался от баккара, [4] — продолжал он. — А для вас игра сложилась удачно?
4
Баккара— распространенная у французов азартная карточная игра.
— Я не играл.
— Да?! — удивился Альбер. — Значит, вы стали благоразумнее?
— У меня не было денег. Кроме того, у меня долги.
— Стремление не наделать еще больше долгов есть доказательство благоразумия!
— Может быть, я рискнул бы, если бы не было причин воздержаться.
— Я не спрашиваю о них, любезный Жюльен, и готов вам помочь.
— Благодарю. Но прежде чем принять вашу помощь, я хочу объяснить, о чем идет речь.
— Зачем? Вам стоит только назвать сумму…
— О, мне нужны не только деньги. Дело в том, что меня оскорбили, и я собираюсь драться.
— Я охотно буду вашим секундантом.
— Это еще не все. Мой противник к тому же и мой кредитор. Я не могу с ним драться, пока не заплачу.
— Это действительно против правил. Он может отказаться от дуэли. Но вы расплатитесь с ним сегодня же, если захотите. То, что вам нужно, у меня с собой. Я думаю, мы запьем куропатку несколькими рюмками понте-кане, [5] — сказал Дутрлез, сделав знак официанту.
5
Понте-кане— бордоское вино.
— Вы не можете себе представить, какую услугу мне оказываете, — с жаром проговорил Жюльен. — Благодаря
— Что же он сделал?
— Задета честь моей сестры. Стало быть, я пойду до конца.
— Вашей сестры? — воскликнул Дутрлез. — Каким образом?
— О ней говорили в выражениях, которые мне не нравятся, — резко сказал Жюльен.
— Но кто позволил себе…
— Негодяй, которого вы знаете, потому что он член нашего клуба и живет с нами в одном доме, — Анатоль Бульруа.
— Как! Этот бездельник, который корчит из себя вельможу? Это уже чересчур! Но… ваш отец, насколько мне известно, никогда не принимал его, а с мадемуазель Кальпренед он, вероятно, встречался только на лестнице. Что же он мог сказать?
— О ней — ничего. Если бы он позволил себе оклеветать ее, я бы дал ему пощечину. Но он сказал нечто оскорбительное для всей нашей семьи.
— Вы это точно знаете?
— Я слышал сам. Сегодня ночью я очень поздно пришел в клуб. В красной гостиной у камина сидели и разговаривали трое. Они не слышали, как я вошел. Видеть меня они тоже не могли… там толстые ковры, а у кресел высокие спинки. Я тотчас узнал голос Бульруа. Он рассказывал, что мой отец в прошлом месяце переехал, потому что разорился и не мог платить за квартиру.
— Если он сказал только это, — произнес Дутрлез, пожимая плечами, — то не стоит обращать внимания: все знают, что это неправда.
— Все равно, я не хочу, чтобы этот пустомеля перемывал кости моим родным. Но он этим не ограничился. Он прибавил, что у нас есть очень простой способ спастись от нищеты — стоит только выдать мою сестру за богатого и влюбленного в нее человека, который возьмет ее без приданого. И что такого человека мы нашли.
— И… он назвал его? — спросил Альбер, заметно побледнев.
— Да, это хозяин дома.
— Мотапан?
— Он самый. Этот Бульруа осмелился заявить, будто мой отец заключил подобную сделку! Мотапану пятьдесят лет, он похож на Синюю Бороду. Неизвестно, кто он, но очень хорошо известно, что он не дворянин, хотя и заставляет прислугу называть себя бароном… Даже если бы не было других причин, чтобы отказать ему в родстве с нами…
Дутрлез вздрогнул — он тоже не был дворянином.
— …Уверять, что граф де ля Кальпренед готов принести свою дочь в жертву этому старому выскочке, — значит оскорблять нас всех, а этого я допустить не могу.
— Однако вы это допустили, — сказал Альбер, волнуясь.
— Вы знаете почему, — возразил Жюльен. — Бульруа позавчера выиграл у меня шесть тысяч франков. Я много проиграл за последние два месяца и просил его подождать несколько дней. Я его должник и, следовательно, должен молчать, а потому тотчас ушел. Он не подозревает, что я был там. Вернувшись домой, я хотел все рассказать отцу, а потом подумал, что это касается меня одного, и вернулся в клуб. Я надеялся найти там какого-нибудь приятеля, который дал бы мне взаймы шесть тысяч. Признаюсь, что сразу подумал о вас.