Дело «Норильский никель»

Коростелев Александр

В соответствии с учением Карла Маркса, штудирование которого входило в обязательную программу высшего образования многих авторов методики российской промышленной приватизации, «накопление капитала предполагает прибавочную стоимость, прибавочная стоимость — капиталистическое производство, а это последнее — наличие значительных масс капитала и рабочей силы в руках товаропроизводителей. Таким образом, всё это движение вращается, по-видимому, в порочном кругу, из которого мы не можем выбраться иначе, как предположив, что капиталистическому накоплению предшествовало накопление «первоначальное» («previous accumulation» по А. Смиту), — накопление, являющееся не результатом капиталистического

способа производства, а его исходным пунктом… В действительности методы первоначального накопления — это всё, что угодно, но только не идиллия. так называемое первоначальное накопление есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства.

Он представляется «первоначальным», так как образует предысторию капитала и соответствующего ему способа производства. В истории первоначального накопления эпоху составляют перевороты, которые служат рычагом для возникающего класса капиталистов». (К.Маркс, «Капитал», часть 1, глава XXIV, стр. 725–728)

Первоначальное накопление капитала и сосредоточение его в руках немногих, произошедшее в результате проведённой в России приватизации, отметим, прежде всего, — крупнейших предприятий добывающей промышленности, также было далеко от идиллии. Оно успешно прошло благодаря состоявшимся политическим переворотам августа 1991 и сентября — октября 1993 годов, сопровождавшимся пролитием человеческой крови и приведшим к обнищанию многих и многих десятков миллионов россиян (!).

В своём интервью, данном 1 июля 1998 года сотруднику журнала «Культ личностей», безусловно, при всех плюсах и минусах мировоззрения и поступков, всё же один из немногих умнейших российских олигархов Борис Березовский немногословно заметил: «Первоначальное накопление капитала обычно происходит на грани закона. Важно не переступить черту. Я могу определённо утверждать, что все, кто сумел пробиться в деловую элиту России, рамки закона не нарушали». (Б.Березовский, «Искусство невозможного», том 1, стр.94)

Нельзя не согласиться с данным высказыванием, поскольку — и уважаемый читатель сможет в этом ещё не раз убедиться — нарушений законодательства России действительно юридически не наблюдалось по причине отсутствия этого самого законодательства, чётко регулировавшего весь процесс промышленной приватизации и послеприватизационной реорганизации бизнеса.

Как уже отмечалось, законодательство было подменено указами Президента России Бориса Ельцина и иными подзаконными актами. Готовились же проекты указов, распоряжений, инструктивных писем и телеграмм, детально регламентировавших процессы приватизации лучших промышленных предприятий и объединений (концернов) России, в кабинетах Егора Гайдара и Анатолия Чубайса; складывается впечатление, что иногда не без непосредственного участия тех, кого сейчас принято называть олигархами.

Детальные правила проведения приватизации в России, образно говоря правила игры, сочинялись узким кругом «игроков», то есть узким кругом приватизаторов, или применительно к данной ситуации — «прихватизаторов» крупнейших, далеко не убыточных предприятий и промобъединений (концернов) страны. Многомиллионному же отряду остальных игравших, так называемой массовке, в которой были представлены все остальные граждане России, было предложено играть краплёной колодой, в которой при любой раздаче главные козыри оставались на руках избранных соратников и помощников «семьи» Бориса Николаевича.

Хотелось бы обратить внимание читателя на то, что в отличие от подзаконных актов, к которым относились, в частности, президентские указы, законы — это нормативные акты, принятые представительным высшим органом государственной власти (в

то время — Верховным Советом Российской Федерации), регулировавшие определённые общественные отношения и обладавшие наибольшей юридической силой. В демократическом государстве, как в президентской, так и в парламентской республике, даже в некоторых конституционных монархиях, таких как Великобритания, верховенство закона и равенство граждан перед законом — понятия настолько очевидные, что само по себе это не нуждается в дополнительном пояснении. Именно законодательная власть определяет основные правила жизнедеятельности человека в обществе (исторически возникшая и сложившаяся социальная группа) — права гражданские и устанавливает нормы его поведения, как гражданина государства, — права политические. Эта власть формально-юридически описывает, закрепляя в соответствующих законах, все общественные, государственные ограничения и запреты, создавая условия конкретной личности максимально свободно реализовывать свои гражданские права, провозглашая тем самым принцип: «разрешено всё, что не запрещено законом»!

Несмотря на это, законодательная власть независимой от Советского Союза Российской Федерации была ограничена в своей нормотворческой деятельности по формированию пакета правовых документов — законов, регламентировавших весь процесс промышленной приватизации государственной и муниципальной собственности.

Так не должно было быть, но так было! Львиную долю обязательных для исполнения документов регламентирующего характера по промышленной приватизации составляли президентские указы, правительственные постановления и распоряжения, а также распоряжения и инструктивные письма Госкомимущества Российской Федерации.

Таким образом, исполнительная власть государства, которая должна была руководствоваться принятыми законодательной властью нормативными правилами промышленной приватизации, сама себе писала нормы права, сама исполняла и сама себя при этом контролировала.

Примечательно, но ещё в 1748 году выдающийся философ-просветитель, учёный-правовед эпохи французского Просвещения Шарль Луи Монтескье, обосновавший идею правления законов, а не людей, идею конституционного правления, что в дальнейшем легло в основу теории государственного строительства демократических сообществ людей в ряде развитых стран мира, в своём научном труде «О духе законов» писал:

«В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского /судебная власть/… Для гражданина политическая свобода есть душевное спокойствие, основанное на убеждении в своей безопасности. Чтобы обладать этой свободой, необходимо такое правление, при котором один гражданин может не бояться другого гражданина.

Если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно опасаться», когда исполнительная власть «станет создавать тиранические законы для того, чтобы так же тиранически применять их». (Ш.Монтескье, «О духе законов», стр. 138)

Идея Шарль Луи Монтескье, отражённая в упомянутом научном труде, была в том, что исполнительная власть «должна принимать участие в законодательстве своим правом отмены решений, без чего она скоро лишилась бы своих прерогатив». (Ш.Монтескье, «О духе законов», стр.145) В наше время эта идея получила своё практическое применение в общеизвестном праве президента страны, как лица, олицетворяющего исполнительную власть государства, по каким-либо ему известным причинам не подписывать закон, уже принятый законодательной властью — парламентом.