Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя
Шрифт:
На место происшествия выехал только член нашей оперативно-следственной группы Юра Катютин. Через несколько дней было получено сообщение, что преступление раскрыто и убийца – некто Уваров – арестован. Сокрытием фактов тяжких преступлений в застойные годы занимались повсеместно, и это дело не было исключением. Преступнику предъявили обвинение не в убийстве, а в причинении потерпевшей тяжких телесных повреждений, повлекших смерть.
Вскоре позвонил Юра:
– Слушай, приезжай. Ты прекрасно понимаешь, что здесь убийство и били ее ножом в голову. Да, он признался, но дважды
Я доложил мнение Катюнина прокурору области Светличному. Выслушал он внимательно, все понял.
– Выезжай, и делайте все возможное. Дело провалить нельзя.
Как всегда, Юра прав: дело сложное. Мало того что после дождя на улице не осталось никаких следов, но и изъятый нож не имел индивидуальных признаков. Более того, оказалось, что минут за тридцать до убийства наш обвиняемый зашел в кинотеатр на просмотр фильма. Именно так утверждали свидетели, которые видели обвиняемого в зале на этом сеансе. А если это вообще не он убийца?
Сначала я думал, что знакомые, которые видели его в кинотеатре, лгут, создавая обвиняемому алиби. Но чем больше мы устанавливали зрителей, побывавших на том сеансе, тем больше убеждались, что они правы. Правда, рассказали они и о том, что несколько человек выходили из зала во время сеанса. Но кто мог подтвердить, что вышел убийца? Вскоре выяснилось, что накануне на таком же сеансе он смотрел тот же фильм. И следовательно, в желании посмотреть его во второй раз можно предположить расчет на создание алиби.
Подозреваемый вновь признался в содеянном и пояснил, что действительно, взяв билет в кино, рассчитывал таким путем отвести от себя возможные подозрения. Мы хорошо понимали, что это его признание не самое убедительное доказательство, но иного у нас не будет. Правда, знали мы и то, что это убийство далеко не все, в чем он повинен. Если он решится рассказать правду и это, в свою очередь, найдет объективное подтверждение, его признания будут расцениваться иначе.
Так оно и получилось. Только то, что легло на бумагу в его явках с повинной, имело место не у нас, а на территории города Чапаевска Куйбышевской области. Кому расследовать все это? У нас одно преступление, там – десятки. В установленный республиканским законом шестимесячный срок закончить такое дело невозможно. Выслушав по телефону Светличного, заместитель прокурора Украины Степан Федорович Скопенко сказал:
– В Союз за продлением срока содержания под стражей мы не пойдем. Как Калиниченко заварил эту кашу, так пусть и расхлебывает.
– Ну и что будем делать? – спросил меня Светличный.
Набравшись смелости, я предложил:
– Владимир Григорьевич, пошлите меня в Москву. Я добьюсь в Первопрестольной, чтобы чапаевские эпизоды рассматривали на месте и, более того, чтобы мы передали им по подследственности дело о нашем убийстве.
Светличный согласился, а я впервые в жизни оказался в столице. Помню, больше всего растерялся в метро и изрядно поплутал, пока добрался до здания Прокуратуры СССР на Пушкинской улице.
Принял меня прокурор следственного управления, ныне покойный, Володя Александров. Через несколько лет он «погорел».
– Что за безобразие! По вашему поручению меня принимает пьяный прокурор.
Возмездие последовало незамедлительно. Володю вызвали к заместителю генерального прокурора СССР Найденову. Ничего не подозревая, он явился пред грозные очи руководства.
– Напишете заявление сами или везти на освидетельствование? – спросили его.
– Лучше напишу, – ответил Володя.
В тот же день был уволен немолодой, но очень порядочный человек, бывший следователь по особо важным делам, отдавший всю свою жизнь раскрытию и расследованию сложных преступлений.
Тогда же, во время нашей первой встречи, он выслушал меня очень внимательно.
– Слушай, это очень серьезно: там, видимо, все эти преступления укрыты, а Чапаевск по этому вопросу месяц назад проверяла комиссия Президиума Верховного Совета СССР. За эти злоупотребления многие понесли суровое наказание. Пошли к заместителю начальника следственного управления Лодысеву.
С таким же вниманием выслушали мой доклад и на этом уровне.
– Нужно все подробно изложить Виктору Васильевичу, – сказал Лодысев.
На следующий день состоялась моя первая встреча с заместителем генерального прокурора СССР Найденовым.
Невысокого роста, худощавый, весь седой и очень симпатичный мужчина лет сорока слушал мой доклад, не спуская с меня проницательных с блеском взрывной энергии глаз.
– Вам нужно подъехать в Куйбышев и обо всем доложить прокурору области Баженову. Он человек порядочный и во всем разберется.
– Виктор Васильевич, мне нужно в ближайшие дни быть на семинаре в Киеве, – взмолился я.
– Ничего, из Куйбышева полетите в Киев. Скажете, я распорядился. Всего доброго.
Утром я снова у Лодысева.
– У нас изменения. В Куйбышеве тебе придется поработать несколько дней, так распорядился Найденов.
– В какой роли? – расстроился я. – Ведь у меня должность прокурора-криминалиста на Украине и свои планы на ближайшие дни.
– Ничего не знаю. Таково указание. – И уже тише добавил: – Передаю по секрету его слова: «Хочу посмотреть: умеет он так же работать, как красиво докладывать?»
Операция, которую мы начали в Куйбышеве с местными товарищами, прошла успешно. Я улетел в Киев, еще не зная, какую роль в моей дальнейшей жизни сыграет это задание заместителя генерального прокурора. Громкое дело по Чапаевску было успешно закончено расследованием прокуратурой Куйбышевской области. Преступников осудили, в том числе и за убийство на Украине.
Где-то через месяц, опять же в Киеве, решили провести совещание начальников следственных управлений прокуратур областей и прокуроров-криминалистов. Курирующий службу криминалистов в республике Леонид Яковлевич Пинский посоветовал заместителю прокурора Украины Скопенко внести меня в список выступающих.