Дело о бурных водах
Шрифт:
Буря за окном лишь свирепела. Окна и кровли домов сотрясались от порывов ураганного юго-западного ветра, гнавшего Неву вспять. Огромные капли бились в стекла, заставляя их дрожать.
Спать Корсаков отправился лишь под утро, полный уверенности, что ему потребуется каждая крупица внимания и спокойствия, если он рассчитывает вернуться домой живым. Жозеф, в отличие от хозяина прекрасно отдохнувший, принес Василию Александровичу завтрак в спальню.
— Вы раскрыли тайну записки Радке, — слуга не спрашивал, а констатировал факт.
— В общих чертах —
— В таком случае — bon appetit, Excellence, позвольте удалиться и зарядить пистолеты, — Жозеф остался абсолютно невозмутим.
Выехали в девять с четвертью. Корсаков с удивлением обнаружил на улицах людей, вышедших из дома несмотря на непогоду и воскресный день. Особенно большая группа зевак собралась у Невы. Река, словно бешеный зверь в клетке на глазах у любопытствующих зрителей, ярилась, вздымаясь пенистыми волнами и разбивая их о гранитные берега с ужасным шумом и брызгами. Особо бурные всплески вызывали восторженные вскрики толпы.
— Нет, человеческая глупость никогда не перестанет меня изумлять, — пробормотал себе под нос Василий Александрович.
И ему, и собравшимся на берегах зевакам было невдомек, что безумные воды уже неслись по направлению к городу, затапливая низменные места Канонерского острова и Галерной гавани. Необозримое пространство вод казалось кипящей пучиной, над которой распростерт был туман от брызг и волн, гонимых против течения и разбиваемых ревущими вихрями. Белая пена клубилась над водяными громадами, которые устремились на берег. Множество деревянных строений, подверженных первым ударам и сильному напору огромной массы воды, не смогли противостоять им и с треском обрушились. Люди спасались, как могли, в уцелевшие дома, на бревнах, плавающих кровлях, воротах. Не всем, однако, повезло выжить. Петербургу до пришествия стихии оставалось менее двух часов.
***
В доме Радке их встретили тот же лакей и та же молоденькая служанка. Даже Надежда Михайловна и подпоручик Панютин остались на своих местах, будто не прошел с их прошлой встречи целый день.
— Я попрошу вас отпустить слуг, — обратился к хозяйке дома Корсаков, закончив с обязательными приветствиями. — Боюсь, что не смогу гарантировать их безопасность.
— А мне… — неуверенно начала Надежда.
— А вы — иной случай, — прервал ее Василий Александрович. — Вам придется остаться. И подпоручику тоже.
— Я не привык бежать от опасности, — запальчиво заявил Панютин.
— Если бы вы знали, что вас ждет — бежали бы, — категорично отрезал Корсаков.
В гостиную тем временем вошел Жозеф, держа в руках несколько пистолетов и хозяйскую саблю.
— Надежда Михайловна, предположу, что парадная гостиная просторнее, чем комната, в которой мы находимся? — спросил Василий Александрович.
— Да, — ответила вдова, не сводя удивленного взгляда с горы оружия.
— В таком случае предлагаю переместиться туда.
Зал, куда они перебрались,
— Что ж, теперь мы можем поговорить, — сказал Корсаков, дождавшись, пока последние слуги покинули особняк.
— Вам удалось что-то узнать? — спросила его Надежда.
— Да, но правда может вас испугать. Дело в том, что ваш муж, Генрих Радке, действительно намеревается сегодня посетить этот дом.
— Не может быть, — ужаснулась хозяка.
— Это чушь! Я же сам… — вспыхнул было подпоручик, но быстро замолчал.
— Отчего же вы не продолжаете? — уставился на него своими ледяными глазами Корсаков.
— Я сам видел его мертвое тело, — исправился Панютин. — И как гроб опустили в могилу.
— Убедиться хотели? — сочувственно уточнил Василий Александрович.
— К чему это вы клоните?! — вскочил с места Никита.
— Я не клоню, я утверждаю. Вы, подпоручик, выступили соучастником в убийстве господина Радке.
— Врешь! — зарычал Панютин. — Стреляться! Тотчас же!
— Сядьте на место! — Корсаков голоса не повышал, но его слова дышали такой холодной угрозой, что с подпоручика мигом слетела вся спесь и он опустился обратно в кресло.
Василий Александрович тем временем обернулся к хозяйке дома.
— Кажется, вы обманули меня, Надежда Михайловна, — сказал Корсаков. — Вы поклялись всем, что для вас свято, что к смерти мужа непричастны. Но пока я наблюдаю обратное.
— Я сказала вам чистую правду, — упрямо ответила вдова.
— Не трожьте Наденьку! — нянька Аксинья ворвалась в комнату и заслонила воспитанницу собой. — Невиновная она! Я! Я все это удумала!
— Аксинья, что ты такое говоришь? — задохнулась вдова.
— А чего таперича скрываться? — просто ответила нянька. — Свел бы вас в могилу нехристь проклятый, как пить дать свел! Кровушки вашей попил вдосталь!
— Она правду говорит, — осипшим голосом добавил Панютин. — Надя — святой человек. Я умолял ее уйти от мужа, но она поклялась быть ему верной…
— А он был страшный человек, — поддержала его Аксинья. — Все жилы, всю жизнь и радость из моей девочки вытянул. Никитку вон, вообще убить грозился. Я знала, что у жида-аптекаря разная отрава в лавке продается, вот и отправила мальчонку, — подпоручик открыл было рот, но нянька лишь махнула рукой. — Молчи уж, ишь, военный, орел! А сам мальчонка и есть! Он купил отраву, я взяла грех на душу, чтобы Наденька свободной стала. Да, видать, немчура эта и с того света пакостить готов, раз ему в могиле не лежится-то!