Дело о длинноногих манекенщицах
Шрифт:
– Нет, сэр. Я уверен, что он был оставлен умышленно, – на это указывает его необычное положение.
– Но ведь кто угодно мог взяться за ручку, разве нет? Или просто повернуть ее.
– Что вы хотите сказать?
– Ведь круглые ручки насаживаются на шпиндель и крепятся гайкой. Ручка, которую вы обследовали, вполне могла раньше находиться снаружи. И отпечаток пальца мистера Гарвина мог быть сделан на внешней ручке, а после этого уже кто-то в перчатках мог поменять местами наружную и внутреннюю ручки?
– Да, конечно,
– У меня все, – закончил Мейсон.
– Если суд не возражает, – произнес, поднимаясь на ноги, Гамильтон Бюргер, – я хотел бы вызвать свидетеля противной стороны. Я имею в виду Гомера Гарвина-старшего.
После того как Гарвин принес присягу, прокурор начал допрос:
– Я хотел бы обратить ваше внимание на тот ботинок, который фигурирует как вещественное доказательство номер 33. Он ваш?
– Это мой ботинок.
– Был ли он на вашей ноге в ночь на восьмое октября?
– Да, был.
– Вы не ступили им умышленно в лужу крови в квартире Джорджа Кассельмана, проживавшего в комплексе «Эмброуз», что на Кристин-Драйв, дом 948, в том месте, где уже имелся запекшийся отпечаток ноги?
– Вопрос отводится, как недопустимое, не относящееся к делу и несущественное доказательство, – быстро вставил адвокат.
– Возражение отклоняется.
– Я отказываюсь отвечать, – заявил свидетель.
– На каком основании?
– На том основании, что ответ может быть истолкован как повод для моего обвинения.
– Ваша честь, прошу приобщить это доказательство к делу.
Судья Даккер секунду поколебался, потом сказал:
– Если у защиты нет возражений, просьба удовлетворена.
– Вы заходили в квартиру номер 211 по вышеуказанному адресу вечером седьмого октября? – продолжил Бюргер.
– Да.
– В котором часу?
– Около одиннадцати.
– Вы не уничтожали преднамеренно отпечатки пальцев с определенных предметов с помощью куска материи или еще каким-либо другим способом?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том же основании.
Гамильтон Бюргер, видя, с каким вниманием прислушиваются присяжные к происходящему, и отлично понимая, как подобные ответы свидетеля могут расцениваться, усмехнулся.
– Вы давали или одалживали указанный револьвер обвиняемой седьмого октября для того, чтобы она могла защитить себя?
– Да, давал.
– Это тот самый револьвер, который я вам сейчас предъявляю и который зарегистрирован под номером 30? Гарвин осмотрел переданное ему оружие.
– Думаю, это он. Да, определенно он.
– Я попросил бы вас детально описать свои действия в тот вечер.
– Я вернулся из Лас-Вегаса, поехал к себе в контору, где принял душ и переоделся.
– Ваши последующие действия?
– Если суд позволит, – прервал Гарвина адвокат, – я категорически возражаю против данного вопроса, поскольку все последующие
– Но они могут оказаться весьма существенными, – возразил Бюргер.
– В таком случае докажите, что они являются существенными.
Судья Даккер нахмурился.
– Ситуация довольно щекотливая. Суду вполне понятно, чего добивается обвинение от свидетеля, поскольку элемент времени может здесь играть определенную роль.
– Однако, – возразил в свою очередь Мейсон, – свидетель мог совершить такие действия, которые не имеют никакого отношения к данному делу.
– Суд принимает возражение, – постановил судья Даккер, – хотя вопрос остается спорным. Совершенно очевидно, что свидетель твердо решил воспользоваться своей привилегией, гарантируемой Конституцией США, и не давать показания, которые впоследствии могут быть истолкованы против него. При данных обстоятельствах, я думаю, суд вправе ограничить допрос свидетеля, учитывая также, что на их основании строится обвинение. Если, конечно, тут нет сговора между обвиняемой и свидетелем.
– Очень хорошо, – сказал Гамильтон Бюргер, – аспекты его деятельности будут уточнены с помощью других свидетелей.
Он несколько минут консультировался с Хендри, потом сказал:
– Откуда вы взяли револьвер, который имеет номер 33?
– У меня был магазин спортивных товаров. Будучи его владельцем, я взял из него три револьвера.
– Что вы сделали с этим оружием?
– Два револьвера оставил себе, один отдал сыну.
– А как вы поступили с теми, которые оставили себе?
– Один, который я ношу в кобуре, всегда при мне, а второй лежит в сейфе на работе.
– Давайте условимся: оружие, переданное сыну, будет называться «револьвером младшего», то, которое хранится у вас в сейфе, – «револьвером из сейфа», а третье – «револьвером из кобуры», – предложил Гамильтон Бюргер. – Итак, после того, как вы передали обвиняемой «револьвер из кобуры», вы вернулись на работу, открыли сейф и положили «револьвер из сейфа» в кобуру?
– Возражения по вопросу имеются? – спросил судья Даккер.
– Нет, – ответил Мейсон.
– Хорошо, – заметил судья, – но мне кажется… Впрочем, если нет возражений, я разрешаю свидетелю отвечать.
– Вы так поступили? – спросил Гамильтон Бюргер.
– Да, сэр, так.
– В тот же вечер?
– Да, сэр.
– В котором часу это происходило?
– Примерно… Примерно без пяти одиннадцать.
– После этого вы вернулись в квартиру обвиняемой?
– Да, сэр.
– Скажите, в этом случае у вас была возможность снова осмотреть «револьвер из кобуры», вещественное доказательство номер 30?