Дело о длинноногих манекенщицах
Шрифт:
– Почему?
– На нем имеются пятна крови. Им пользовались, чтобы стереть кровь с какого-то предмета. Помимо пятен крови на нем остался кусочек инородной ткани. Спектроскопический анализ показал, что это частичка того же материала, из которого сделана подошва данной туфли.
– Прошу суд приобщить указанную туфлю к делу в качестве вещественного доказательства номер 31, а данное полотенце как вещественное доказательство номер 32.
– У защиты нет возражений.
– Принято, – объявил судья Даккер.
– Перейдем
– Да, сэр, самым тщательным образом.
– Что вам удалось установить?
– Я установил, что на этой цветной фотографии имеются два следа, оставленные ногой. Хорошо виден след дамской туфли на высоком каблуке с металлической набойкой, на которой стоит номер 33, правда с трудом различимый, так как на этот первый след позднее был наложен другой.
– Вы можете сказать, когда появился второй след?
– Я бы сказал – через два-три часа.
– Давайте вернемся снова к туфле обвиняемой. Вы можете сказать, что след этой туфли оказался именно тем следом, на котором оказался второй отпечаток?
– С разрешения суда, – вмешался Мейсон, – я хотел бы внести возражения по данному вопросу, поскольку только жюри присяжных будет решать, был ли оставлен след в луже крови этой туфлей. Данный свидетель вправе говорить только о том, что он обнаружил. Он вправе говорить только то, что касается его профессиональной компетенции, и не может касаться того, что является прерогативой жюри.
– Разрешите мне взглянуть на эту фотографию и туфлю? – спросил судья. Он рассматривал их в течение нескольких секунд, потом сказал: – Возражение защиты принимается. Присяжные должны самостоятельно сделать окончательный вывод. Свидетель может давать показания только относительно фактов, на основании которых присяжные вынесут свое решение.
Гамильтон Бюргер встретил решение судьи с плохо скрываемым раздражением.
– Свидетель, – заметил он, вставая и хмурясь от злости, – признанный эксперт в своей области.
– Он может выражать свое мнение по поводу имеющихся фактов, – возразил судья Даккер, – а ответить на данный вопрос, повторяю, может только жюри.
Гамильтон Бюргер медленно опустился на место. Хендри возобновил свой допрос:
– Вы утверждаете, что второй след, тот, который оставлен мужским ботинком, сделан через два часа после первого?
– Я бы даже сказал, через два-три часа, а возможно, и спустя четыре часа.
– Каким образом вы это установили?
– Когда кровь сочится из тела человека, с ней происходят определенные изменения. Она сворачивается приблизительно через три минуты. После коагуляции ее опять можно превратить в жидкость под давлением или встряхивая соответствующим образом. В данном случае имеется отпечаток мужского ботинка в луже крови, которая спеклась два или три часа до этого.
– Вы исследовали ботинок, который мог оставить след,
– Да.
У вас с собой этот ботинок?
– Да.
– Предъявите его, пожалуйста.
Свидетель опустил руку в портфель и вытащил оттуда ботинок.
– У него есть какие-либо отличительные признаки?
– Да, есть.
– Какие же?
– На каблуке новая резиновая набойка, на которой имеется небольшой дефект, в точности совпадающий с дефектом, указанным на этой фотографии.
– Вы провели анализ на обнаружение пятен крови на этом ботинке?
– Провел, сэр.
– И нашли их?
– Да, сэр. Проведенный мною химический тест показал наличие следов крови.
– Именно этим тестом и объясняется изменение цвета пятна на ботинке?
– Да.
– Где в таком случае вы взяли этот ботинок?
– Из чемодана, принадлежащего Гомеру Гарвину-старшему.
– Обвинение обращается к суду с просьбой приобщить данный ботинок в качестве вещественного доказательства под номером 33… А теперь скажите, мистер Клинтон, вы осмотрели квартиру Кассельмана на предмет обнаружения отпечатков пальцев?
– Да, сэр.
– И что вы обнаружили?
– Дверные ручки во всей квартире были кем-то тщательно протерты, нигде не осталось никаких отпечатков, за исключением…
– И что это за исключение?
– Ручка двери черного хода. На этой ручке остался отпечаток большого пальца левой руки.
– Вам известно, кто его мог оставить?
– Да, сэр.
– Кто же?
– Мистер Гомер Гарвин.
– Ваша очередь вести допрос, – сказал Хендри, поворачиваясь к Мейсону.
– Откуда вам известно, – спросил Мейсон, – что кто-то намеренно стер в комнате все отпечатки?
– Обычно в любом помещении бывает множество отпечатков пальцев. Одни старые, наполовину смазанные, другие вполне пригодные для идентификации. Но когда сталкиваешься с полным отсутствием отпечатков, это определенно указывает на то, что кто-то специально стер их.
– Когда это произошло?
– Этого я не могу сказать.
– Значит, вы обнаружили отпечаток пальца на этой ручке? И вы смогли идентифицировать его?
– Да, сэр. Это был отпечаток большого пальца левой руки Гомера Гарвина.
– Младшего или старшего?
– Старшего.
– Когда был оставлен этот отпечаток?
– Не знаю.
– Он был оставлен до того, как было совершено убийство?
– Я не могу это утверждать. Но я не смею утверждать, что, поскольку других отпечатков в помещении не было, их мог удалить тот, кто находился внутри, то есть мистер Гарвин.
– Но могло случиться так, что кто-то протер все ручки изнутри, а мистер Гарвин, поднявшись по служебной лестнице дома, нашел дверь квартиры открытой и закрыл ее. Именно тогда он и мог прикоснуться к ручке своим большим пальцем. Разве такая возможность исключается?