Дело о картине Пикассо (Сборник новелл)
Шрифт:
Я удобно устроился на кухне, включил видик и погрузился в любимую всеми мужчинами триединую нирвану - "на бочок - коньячок - боевичок". Однако от этого занятия меня вскоре оторвала жена, настойчиво штудировавшая книжицу.
– Послушай, Жора, это же интересно,- она ткнула меня носом в книгу,вот здесь. Престарелый профессор Ротвангиг, его молодая жена и ее любовник, симпатичный врач-эксперт. Если перевести на русский, его фамилия будет звучать как Сухарников. Или Сухариков.
Занятно! Кто мог быть прототипом Сухарникова? Без вариантов Твердохлебов. Что ж, теперь у меня появился хороший повод подкатиться к Ирине Сергеевне
***
Салон мадам Румянцевой размещался на первом этаже "сталинского" дома неподалеку от станции метро "Парк Победы". Я расплатился с водителем, поднялся по мраморным ступенькам к входной двери и нажал На кнопку звонка. Где-то вдалеке послышалось традиционное для наших дней бездарное треньканье "а-ля Моцарт", и некоторое время спустя стройная ухоженная блондинка открыла мне дверь и томно спросила о цели моего визита. Я назвал свою фамилию и сказал, что мне нужно к Ирине Сергеевне и что мне назначено. Блондинка утвердительно кивнула и поманила меня за собой на второй этаж. (Я не лукавил - мне действительно было назначено: примерно два часа назад я позвонил в салон и, представившись эдаким нуворишем, затребовал личную аудиенцию у хозяйки на предмет консультации по вопросам стоимости мероприятий по превращению своей жены-лягушки - прости, родная!- в Василису Прекрасную.)
В просторном представительском помещении, где за большим столом восседала Ирина Сергеевна, была еще одна дверь, которая вела в соседнюю комнату. Судя по всему, там хозяйка принимала исключительно VIP- персон, либо просто отдыхала от трудов своих праведных. В. любом случае меня туда не пригласили.
Надо сказать, что Румянцева совсем не производила впечатление бизнес-леди. Маленькая, смуглая, с короткой стрижкой, в очках без оправы, она больше походила на школьную учительницу. Однако после того, как в ответ на мое приветствие Ирина Сергеевна улыбнулась, сравнение с училкой улетучилось. Улыбка была потрясающей. Хотя... Все женщины, как известно, прирожденные актрисы.
Я присел в любезно указанное мне кресло:
– Прошу прощения, Ирина Сергеевна! Я вынужден сразу же признаться вам в маленькой лжи: я не являюсь потенциальным клиентом вашего салона. Я всего лишь журналист,- с этими словами я вытащил из кармана красную книжицу удостоверения,- и мне крайне необходимо побеседовать с вами. Еще раз прошу прощения, просто во время нашего телефонного разговора у меня не было полной уверенности в том, что вы захотите пообщаться с прессой.
– Что ж, вы не ошиблись, Георгий Михайлович, такого желания у меня действительно не было,- произнесла Румянцева после того, как внимательно изучила мою ксиву.- Согласитесь, вы повели себя не слишком достойно. Как журналист и... как мужчина. Поэтому мне ничего не остается, как попросить вас удалиться. Тем более что у меня сейчас должна состоятся очень важная встреча.
– То есть, как понимаю, если бы я был вашим потенциальным клиентом, пару минут вы все-таки смогли бы мне уделить.
– Ну хорошо... Я готова уступить вашей настойчивости и уделить вам немного времени. Но не более пяти минут. Что вас интересует? "Отлично,подумал я, пряча удостоверение.- По крайней мере не придется снова, как в морге, разбираться с местными вышибалами. И это уже радует".
– Спасибо. Я хотел бы побеседовать с вами о вашем муже, а также об Алексее Твердохлебове. Вы в курсе, что недавно с ним случилось,
– И что же вы хотели узнать?
– Вы знакомы с содержанием книги "Кости для Запада"? Какие из фактов, изложенных в ней, соответствуют действительности?
Румянцева не ответила, однако я понял, что о книге она, безусловно, знает. Я достал из папки фотографию институтского выпуска и положил ее на стол перед ней.
– Ирина Сергеевна, скажите, Александр Твердохлебов действительно был вашим... другом?
Она злобно посмотрела на меня и машинально стала щелкать зажигалкой. Красный огонек появился лишь на пятый раз, после чего она все-таки решилась:
– Где вы взяли эту фотографию? Впрочем, объяснять не нужно. Я так понимаю, что вы почерпнули эти... сведения исключительно из грязной немецкой книжонки?
Тут я, признаться, сблефовал, намекнув ей, что в тайну ее взаимоотношений с Твердохлебовым меня посвятили также некоторые работники морга. Она поморщилась:
– Скоты... Да, Саша был моим другом. Больше чем другом. Если хотите любовником, хотя это слово звучит весьма вульгарно... Словом, он был единственным мужчиной в моей жизни, которого я по-настоящему любила. Это-то вы можете понять?
Теперь уже наступила очередь кивать мне.
– И все-таки, чего вы хотите? Все равно Сашу уже не вернуть...
– Понимаете, Ирина Сергеевна, я не верю, что Твердохлебов покончил с жизнью сам. У меня есть подозрение, что его убили.
Она вздрогнула:
– Ну что ж... Саша влюбился в меня сразу, еще на первом курсе. А я... Я была глупая, взбалмошная, непутевая девчонка. Уже на пятом курсе я вышла за его друга, за Лешку... Это был такой удар для него. Саша очень переживал, хотел даже бросить институт, а потом, назло мне, взял и женился на моей подруге Светке.
– А я думал, что вы сразу вышли замуж за Румянцева...
– Нет, это у меня второй брак. Мой первый муж тоже учился с нами в одной группе. Вот он,- она показала пальцем на белобрысого паренька, который на фотографии держал ее за руку.- Леша был очень умный мальчик, ему предрекали блестящую медицинскую карьеру...
– А почему был?
– Потому что его уже нет в живых. Он умер.
– Извините...
– Ничего страшного,- Румянцева снова потянулась за сигаретой.- Но, по-моему, мы несколько отошли от интересующей вас темы. Вы сказали, что считаете, что Сашу убили? У вас есть какие-то доказательства?
Я, естественно, ничего не стал говорить ей о своих умозаключениях и информации, скинутой мне Резаковым, и попытался перевести наш разговор в несколько иную плоскость.
– Скажите, Ирина Сергеевна, то, что писалось в книге о злодеяниях профессора Ротвангига,- насколько это все правдоподобно? Я имею в виду: ваш муж, он действительно может быть причастен к контрабанде человеческих органов?.. Хотя вы вправе не отвечать на этот вопрос...
– Нет, отчего же,- перебила меня Румянцева.- Я отвечу вам честно: теперь я уже ничего не могу знать наверняка. Сначала, когда я прочитала эту книгу, я подумала, что все это полный бред. Но потом, по реакции мужа... Словом, мне стало казаться, что какая-то доля правды во всем этом может быть. Вы удивлены моей откровенностью?