Дело о картине Пикассо (Сборник новелл)
Шрифт:
***
Поскольку на место происшествия прибыла в том числе и группа Резакова, со всеми положенными в таких случаях ментовскими формальностями я расправился довольно быстро. Правда, все равно с меня взяли расписку о том, что я обязуюсь прибыть "куда надо" по первому зову доблестных правоохранительных органов. Покидая кабинет профессора, на время превратившийся в штаб проведения первоначальных оперативно-розыскных мероприятий, я поймал благодарный взгляд Ирины Сергеевны. Что ж, я действительно умолчал о ее роли во всей этой истории. Однако уверенности в том, что ей гарантировано счастливое
Наверняка Винт (а теперь я понял, что это именно его разговор с Румянцевой я вчера подслушивал) или сам Кулыгин были где-то неподалеку и видели, что "мерседес" отправился в полет без пассажиров. Какие выводы они сделают и что предпримут, оставалось только гадать. Я вспомнил вечер в "Тройке": нет, только Шах мог словить такой "фарт" - договориться о встрече с двумя убийцами и целый вечер жрать с ними водку ни о чем не догадываясь. Хорошо еще, что тогда мы только начинали влезать в тему. Не удивлюсь, что владей Витька чуть большей информацией, его могла бы постигнуть участь тех же Умнова и Твердохлебова. Но версию они ему подкинули красивую - разборки санитаров, большие бабки, замешан профессор. "Н-да, но ты-то, старый опер, куда смотрел? Купился, как последний придурок".
***
Во внутреннем дворике перед входом в Агентство царила та особая суета и неразбериха, которую умеют создавать исключительно киношники. Многочисленная толпа зевак наблюдала за тем, как Ян Геннадьевич Худокормов совершал спринтерские рывки от камеры к ассистентам, от ассистентов к звукооператору, от звукооператора к осветителям, сопровождая свои перемещения потоками красноречивой брани. Полностью отвести душу Худокормову, скорее всего, мешали лишь наблюдающие за съемкой зрители.
Сгрудившаяся под аркой группа поголовно куривших актеров наблюдала за этим с неприкрытой иронией. Мол, "папа сегодня опять не в духе". Я потянул за рукав Юру Птичкина, оживленно болтающего с Мишей Беляком, на чьи плечи был возложен тяжкий груз увековечить светлый образ самого Спозаранника.
– Здорово, Юра! Как продвигается ваше убийство?
– А, Георгий Михайлович! Привет! Да вот сам видишь - никак не продвигается. Третий час не можем снять пустяковую сцену: Худокормов ждет каких-то особенных, зловещих сумерек, а они все никак не наступают. Осветители ему говорят: погода не та сегодня, пасмурно, а он, видишь, тучи руками разгоняет.
Действительно, глядя со стороны на жестикуляцию режиссера, можно было усмотреть нечто подобное. Но в этот момент Худокормов поймал, наконец, нужный свет.
– Так. Все по местам. Начинаем работать. И побыстрее - времени мало, скоро совсем стемнеет. Олечка,- обратился он к миловидной ассистентке,- ну, и где у нас покойник?.. Я же просил вас... Нет, все, что вы мне до этого показывали,- это тихий ужас. Неужели нельзя найти достойный типаж?
Неожиданно Птичкин подбежал к режиссеру, что-то пошептал ему на ухо, и они уже вдвоем подошли ко мне.
– А что, очень даже недурно. Только вот куртку надо снять и заменить на плащ. Такой, знаете ли, бежевый.- Худокормов повертел по сторонам и взглядом выхватил из группы статистов нужный предмет гардероба.- Вот этот... Олечка, распорядитесь!
Подскочила
– Юра, какого черта! Что здесь происходит?
– Михалыч, выручай! затараторил Птичкин.- Мы все уже здесь просто закоченели... Ну чего тебе стоит? Сыграешь маленькую роль, в ней и слов-то почти нет. Подойдет киллер, стрельнет в тебя - и ты упадешь. Ничего сложного. Вот и плащ тебе несут, так что даже куртку свою не запачкаешь. Опять же, жена по телевизору тебя увидит. Да и гонорар заплатят.
– Да идите вы со своим гонораром, знаете куда!- рявкнул я, но было уже поздно.
Заботливые, но настойчивые женские руки меня сначала раздели, затем приодели, а потом бог весть откуда подскочившая старуха принялась пудрить мне нос и расчесывать металлическим гребешком.
Рядом стояла вездесущая Олечка со сценарной папкой и бубнила:
– Значит так. Выходите из подъезда. Неторопливо. К вам подходит человек, спрашивает: "Узнал?" Вы вздрагиваете. Испуганно спрашиваете в ответ: "Кто вы?" Человек отвечает: "Я - смерть твоя" и достает пистолет. Камера отъезжает. Крупный план. Вы что-то говорите ему, он отвечает (что говорить - не важно, план идет со спины). Затем вы поворачиваетесь и бежите. В вас стреляют. Вы падаете. Всё. Запомнили, или еще раз повторить?
– Запомнил,- проскрипел я, и старуха умудрилась сыпануть пудры мне на язык. Видимо, чтобы не говорил лишнего.
Между тем проблемы киношников одним покойником явно не ограничивались.
– Где киллер?- носился по площадке разъяренный Худокормов.- Где этот чертов Хозиков? Опять в пивной? Уволю, уволю к едрене-фене! Ну что вы все стоите? Ищите его!
Актеры, ассистенты, статисты и прочие разом пришли в движение, изображая активный поиск. Однако желанные сумерки сгущались, а неведомый мне актер Хозиков не находился.
– Все, хватит!- раздался властный голос Худокормова.- Ждать больше нельзя. Киллером будет... киллером будет...- он обвел глазами толпу заворожено следящих за происходящими на съемке событиями зевак,- киллером будете... вот вы,- и он ткнул пальцем в стоящего несколько позади остальных блондина в темной куртке. В отличие от меня, не испытывавшего ни малейшего желания участвовать во всей этой лабуде, приглянувшийся режиссеру мужик весьма охотно стал пробираться сквозь толпу на съемочную площадку. К нему тотчас же подбежали Ирочка со старухой и потащили под прожектора.
– Гримировать и переодевать не будем, так сойдет!- прокричал им вдогонку Ян Геннадьевич.- И не забудьте дать ему револьвер... Так, всем готовность - пять минут...
...Мотор, хлопушка - начали!
Выждав пару секунд (как учили), я вышел из родного агентского подъезда и побрел (опять же как учили) в сторону арки. Откуда-то из-за спины вынырнул блондин-киллер.
– Узнал?
Я обернулся. Нагло ухмыляясь, на меня смотрел... человек из "Тройки" тот самый Сева, который сидел за столиком с Винтом и Шахом. Человек с обложки книги "Кости для Запада". Человек, убитый в 1997 году во время разборок на Южном кладбище. Сам Кулыгин - собственной персоной...