Дело о Короле оборотней
Шрифт:
— А если такой появится, ему потребуется поддержка армии? И ради этой поддержки он затеет войну с Империей? А без войны — никак?
— Отчего же? Если претендент на трон популярен в народе, он может выиграть президентские выборы, властью главы республики объявить референдум о смене системы государственного управления, и когда народ проголосует за монархию, спокойно сядет на трон. И армия останется в казармах.
— Погоди, что такое референдум?
— Это когда у народа что-то спрашивают. Те же выборы, только выбираются не люди, а решения.
— А, понял. Всеобщий опрос.
— В Империи такие бывают?
— Не знаю. Мы тут на отшибе, до нас не все
— Ты же подданный Империи. У вас нет выборов, а ты так говоришь об этих технологиях, будто видел их вблизи.
— Есть у нас выборы! Мы каждые четыре года избираем мэра и городской совет. Так что я их видел не только вблизи, а даже изнутри. Меня разок нанимали, чтобы я раскопал что-нибудь порочащее об одном кандидате в совет.
— И что ты о нём нарыл?
— У него жена алкоголичка. Когда пьяная, совершенно неразборчива в сексе. Он в итоге отказался баллотироваться. Потому что если бы об этом написали в газетах, за него только жена бы и проголосовала.
— Вот и у монархистов те же проблемы. Денег на предвыборную компанию нет, зато компромата на каждого столько, что жена того бедняги покажется образцом моральной чистоплотности.
— И на тебя есть компромат?
— Стасик, всем есть что скрывать. Разве тебе — нечего?
— Есть кое-что, — я покраснел.
— Только не надо мне рассказывать, хорошо? Я хочу видеть в тебе рыцаря без страха и упрёка, которому нравлюсь прекрасная я, а не тайного алкоголика, готового случаться с любой самкой.
— Тогда пошли поспим до обеда, — предложил я.
— Пошли, — согласилась Тома. — Будешь случаться с любой самкой, до которой сможешь дотянуться.
После обеда пришёл почтальон, и я, наконец, понял, почему извозчик, экономка и лавочники внезапно решили, что я не безнадёжный банкрот и мои чеки ценнее бумаги, на которой выписаны. Оказалось, пока я отбывал свой оказавшийся совсем коротеньким срок под арестом, обе городские газеты сделали мне сумасшедшую рекламу, и на меня обрушился ливень заказов, грозящий перейти в золотой дождь. Писем за эти дни мне пришло не меньше полусотни. Не все они были от возможных клиентов — лавочники предлагали скидки на свой товар, банк — кредит, а мэр выражал своё возмущение действиями губернатора. Вообще-то он мог бы выразить публично, через газету, но предпочёл в частном порядке, письмом. Бордель прислал свою рекламу, а казино — пригласительный билет на двоих с просьбой провести расследование. Были и счета, которые я пока не мог оплатить, как же без них.
Тома категорически заявила, что будет помогать мне в работе, а если я не согласен, то она не собирается смиренно торчать дома, и бросит меня, несмотря на всю симпатию. Я раньше никогда не работал с напарником, если не считать её саму и Боба, но решил, что ничего страшного не случится, если попробую. Она пообещала не болтать лишнего о том, что узнает, занимаясь расследованиями, и добавила, что и сама знает особенности работы частных сыщиков, хотя бы по развлекательным книжкам.
Первое наше дело секретности совсем не требовало. Клиентом была тётушка мэра,
Моя напарница начала с личного досмотра женщин. Сказала, что глупо искать по всему дому, если драгоценность в кармане одной из них. Пограничники занимаются этим куда чаще сыщиков, так что я положился на её опыт. А сам полез под диван, что стоял возле зеркала, и выгреб из-под него огромную кучу всякой всячины — несколько каких-то поздравительных открыток, поломанную маленькую куклу, часы, новенький, но запыленный женский тапок и, наконец, ту самую серьгу. Тома уже приняла волчью форму, но я жестом показал, что не нужно, дело раскрыто. Старушка и служанка радовались, как дети, а когда я взглянул на чек и увидел сумму гонорара, сам едва не начал от радости петь и подпрыгивать.
Когда мы отнесли этот чек в банк, я внезапно получил ещё один заказ — отыскать их клиента, он зачем-то понадобился банкиру. Дома его нет, никто его давно не видел, а нужен. Я предположил, что клиент сбежал, но банкир сказал, что в восемьдесят лет не сбегают, тем более, не имея никаких проблем и никаких родственников. У банка есть своя служба безопасности, но эти ребята — обыкновенные вышибалы, хоть и у всех лицензии сыщиков.
Это дело мы тоже раскрыли быстро. Я открыл сперва калитку, а потом и входную дверь, отметив попутно, что не первым полез отмычкой в эти замки. Конечно, служба безопасности здесь уже побывала и ничего не нашла. Я тоже ничего не нашёл, только пару писем из банка и газеты за последнюю неделю, вброшенные через прорезь для почты. Видать, неделю назад он и исчез. А Тома, став волчицей, осмотрела неухоженный садик возле дома, старик с ним явно уже не справлялся. Она беднягу и нашла. Не в самом садике, а в погребе. На мой беглый взгляд, умер он без посторонней помощи, да и в любом случае его смерть — не моё дело. Уходя, я запер дверь той же отмычкой.
Раз нашли труп, без полиции не обойтись, и остаток дня мы провели на допросах. Нет-нет, нас ни в чём не подозревали, тем более, полицейский доктор уже через час объявил, что смерть естественная. Но нужно было так составить бумаги, чтобы в них и намёка не было на то, что мы по каким-то своим делам проникли во двор и, тем более, в дом покойного. В итоге получилось так. Банк нанял нас курьерами, с заданием передать клиенту, что его хотят видеть. Калитка во двор оказалась незапертой, мы вошли, на стук в дверь никто не ответил, и тут Тома уловила запас тухлятины…
В общем, за день я раскрыл два дела с весьма неплохими гонорарами. Для сравнения, предыдущие два дела я сумел заполучить за три месяца. Можно сказать, жизнь стала налаживаться, и я даже не отбивался, когда Тома предложила вечером сходить в театр. Последний раз я там был старшеклассником, на порнографическом спектакле. Билетёрша меня поймала и надрала уши, так что театр мне не понравился. А сейчас мы посмотрели лирическую пьесу о рыцаре, драконе и прекрасной даме. Три акта рыцарь и дракон сражались за неё насмерть, в конце убили друг друга, и прекрасная дама смогла спокойно выйти замуж за телохранителя своего папы-короля. Король был на редкость мерзким старикашкой. Очень реалистичная пьеса.