Дело о короле оборотней
Шрифт:
Надо же, у него раздробленный локоть, а он беспокоится о такой мелочи. Я знал, что у оборотней от прикосновения серебра получаются лёгкие ожоги, но они, как и другие повреждения, проходят при перекидывании. Вот если серебро попадает в кровь - тогда дела куда хуже. Ещё я слыхал, что если оборотень касается серебра, он не может перекидываться. Правда, говорили, что некоторые оборотни всё же могут.
Телохранители застыли в полной неподвижности, не пришлось даже ничего приказывать. Все отлично понимали - одно неверное движение, и серебряная шпага перережет вождю горло. И я понимал, что если
– Перевяжешь Стасу ладонь, - сказала она.
– У него теперь в крови серебро. Капнет на кого-то из нас - мало не покажется. Так что будь осторожна.
Она перехватила у меня шпагу, я отдал оружие ей и шагнул к Вике, протягивая раненую левую руку. Девчонка ловко забинтовала порез, который доброго слова не стоил и уже перестал кровоточить, и завязала бантиком этот так называемый бинт. Тут глаза её расширились, не то от ужаса, не то от удивления, а меня взяли в плотный захват сзади - чьи-то руки оказались просунутыми у меня подмышками, а пальцы сплелись на затылке, пригибая мою голову к земле.
Я попробовал ударить головой назад, но где там! Ничего не получилось. Тогда я принялся лупить пятками по пальцам обеих ног противника, больше мне ничего достать не удавалось. Вика перекинулась и бросилась грызть моего врага, но захват не ослабевал. Правда, и согнуть меня противнику не удавалось. Но это было и необязательно. Охранники подскочили ко мне, я ожидал ливень ударов по голове, но обошлось.
– Не бить эльфа, идиоты!
– заорал Франц.
– Я же вам говорил, а вы чем слушали? На нём же все следы останутся!
Первый охранник собирался уложить меня ударом дубины. Видать, с дисциплиной в этой команде было не очень. Но сейчас они уже действовали без дубинок. Два огромных оборотня схватили меня за руки, и тот, что держал меня сзади, отпустил захват. Я с удовольствием расплющил ступню ещё одному врагу, который держал меня справа, освободил руку и врезал в челюсть левому. Хорошо драться, когда ты противника лупишь, а он тебя - нет.
Но тут ещё двое схватили меня за руки, двое - за ноги, и мне осталось только ругаться. На этом драка и кончилась. Финальную точку поставил лично Франц - подошёл и ударил кулаком в солнечное сплетение. Я сделал вид, что потерял сознание - закатил глаза и обмяк, но никто и не подумал отпустить мои руки или ноги.
***
Четверо охранников притащили меня в подвал и привязали руки и ноги к вертикальным стойкам. Я висел на верёвках, всё ещё изображая бесчувственное тело, хоть это и было жутко неудобно. Вдобавок ко всему здесь жутко воняло, примерно как в вокзальном туалете. У меня за спиной спорили, что делать с Викой - она дралась не той стороне, на какой от неё ожидали, и я так понял, доставила вождю немало неприятностей. Но Тома категорически заявила, что её племяшка должна всё это пережить, и я краем глаза увидел, что Вику тоже привязывают. Узлы были попроще,
– И как тут дела у наших пленных?
– услышал я весёлый голос Франца.
Вика ответила таким отборным матом, какого я не слышал даже от самых пропащих бандитов. Ругалась она долго и останавливаться не собиралась, так что ей воткнули кляп. Франц подошёл ко мне и осторожно, можно даже сказать, нежно, похлопал по щекам. Я не реагировал, и он приказал облить меня холодной водой. Что ж, я отлично изобразил потерю сознания, но мне это ничего не дало. Обливания ледяной водой, говорят, полезны для здоровья, но сейчас они мне совсем ни к чему. Разве что верёвки намокнут и станут сильнее врезаться в тело. Пришлось внезапно "прийти в себя".
– Очень рад, Станислав, что вы опять с нами, - сказал Франц.
– А то я уже начал беспокоиться - вдруг, не доведи Фенрир, померли. Но не просите, до утра не освобожу. Вы какой-то нервный сегодня, я боюсь вас. Кстати, не знал, что вы так хорошо дерётесь. Мне докладывали, что вы служили при полковом штабе, а в бою - настоящий спецназовец. Несколько моих лучших охранников разбросали, как щенят. Нет-нет, побудьте ночь в карцере, остыньте, и тогда я вас отпущу. А то вы сейчас опасны для окружающих.
Я не придавал особого значения его болтовне. Отлично знал, что спокойный пленник всегда лучше беспокойного. Да, сейчас я нужен ему живым. А каким я ему понадоблюсь утром, пока непонятно. И всё же было бы неплохо, если бы поскорее появилась полиция. Доказать я ничего не смогу, где Олег, я так и не знаю. Драка во дворе вообще недоказуема, кто поверит, что я дрался с двумя десятками телохранителями, половина из них с дубинками, и не получил ни синяка, ни царапины? Хотя нет, крохотную царапину, точнее, порез, всё-таки получил. Но и это для полиции не доказательство.
– По вашим глазам, Станислав, я вижу, что вы чего-то ждёте, - продолжал вождь.
– Я даже догадываюсь, чего именно. Вы наверняка воспользовались так называемым посмертным письмом. В полицию, в газеты, ещё там кому-то, кого сочли влиятельным. И если вы отмените заказ, скажем, до полуночи, письма пойдут адресатам. Я угадал?
– Да, - честно признал я.
– Именно до полуночи.
А смысл отрицать? Он не гадал, он знал точно. Я не ошибся, предполагая слежку. Судя по всему, его люди не только проследили меня до курьерской конторы, но и изъяли оттуда все мои письма. Теперь в полночь их никто не отправит, и Франц уверен, что если я помру, никто не узнает, где меня настигла смерть.
– Глупость вы сотворили, простите за прямоту. Нельзя вмешивать полицию в свои, да и в чужие тоже, дела. Последствия непредсказуемые, и редко когда хорошие. Но не переживайте - мои люди исправили вашу ошибку. Письма у меня. Будь вы в одежде имперских эльфов, я бы положил их вам в карман. Но карманов у вас нет, так что скажите мне, что с ними делать. Оставить здесь? Сжечь? Отдать Тамаре?
– Отправить, - предложил я.
– Отличная шутка, - фыркнул Франц.
– Сами их отправите завтра, когда придёте в себя. Если не передумаете, конечно. Будут какие-нибудь просьбы, пожелания, вопросы?