Дело о мастере добрых дел
Шрифт:
На последнее замечание взвился уже Неподарок, и с криком: "Стукачка!" - сквозь дверной проем запустил в Мышь первым попавшимся под руку предметом - подшивкой ходжерского "Медицинского вестника", судя по пятнам, ночью отлично послужившей кому-то подставкой под торт и горячий чай. Подшивка, пролетев перед носом у Илана, хлопнулась рядом с Мышью в стену, а Неподарок, кинувшийся следом, напоролся на хорошую оплеуху от доктора, выданную практически рефлекторно. Так получалось, когда обижали Мышь, даже если она была не вполне права. Неподарка отбросило назад в лабораторию, и он сел на пол. Кажется, он испугался.
Илан встряхнул рукой, о которую ударился Неподарок.
–
– И вышел из кабинета, грохнув дверью.
Отдохнул. Выспался. Да.
Ушел, впрочем, недалеко. Нога болела туда-сюда таскаться, особенно по ступенькам. Немного опасаясь встречи, заглянул в кабинет доктора Наджеда, расположенный через один пустовавший от седьмого. Дверь не заперта, петли образцово смазаны, на потертом паркете рассыпан песок из чернильного сита - следствие многих составленных документов, служебных распоряжений, квитанций, расписок и неусердности уборщиков. В приемной за письменным столом было пусто, однако, за следующей дверкой, ведущей в комнату с диванчиком, где доктор отдыхал в напряженное время, знакомый голос произносил вслух: "Джума, прекрати унижаться, ты жалкая курица, возьми себя в руки и начни жить. Заново!"
Илан, подойдя бесшумно, легко стукнул согнутым пальцем в притолку. Дверь приоткрылась ему навстречу. Госпожа Джума была в комнатке одна и разговаривала, похоже, сама с собой.
– Здравствуйте, - проговорил Илан.
– Вы здоровы? Вы хорошо себя чувствуете?
Госпожа Джума отчетливо покраснела и на мгновение смутилась, но быстро справилась с собой и подняла голову. Она поняла, что он слышал ее слова. Ответила:
– Благодарю вас за заботу, доктор. Уверяю, вам не о чем беспокоится.
"Скоро меня поймают и вздернут за блядство, - было написано на ее лице, - но так вообще все отлично, новая жизнь".
Сочувствую доктору Актару, думал Илан, наверняка он имел причины не хотеть жить в день, когда его брали в операционную. Вслух произнес:
– Вы не подскажете, где моя мать хранит чай, чайник и чашки? В моем кабинете погром после разгула младшего персонала, а учинять обыск на начальственных полках было бы невежливо.
Госпожа Джума быстро раскрыла шкафчик, в котором в обычных канцелярских кабинетах хранятся бумаги, достала тончайшую чашечку из фарфора, начищенный медный чайник и спиртовку с подставкой под него. В чайник вылила холодную воду из графина со стола и ловко подожгла фитиль. Илан устало опустился на полосатую банкетку с кручеными ножками, стоявшую в том месте, где в кабинете Илана располагалась смотровая кушетка. Выпрямил больную ногу и потер ее над коленом. Убедившись, что до ее личной жизни доктору Илану нет никакого дела, госпожа Джума немного успокоилась.
– Как дела на курсах?
– спросил Илан.
– Не совсем так, как я ожидала. Много совсем взрослых людей, поэтому дисциплина хромает. Я рассчитывала, что буду работать с детьми. Хотя бы с молодежью. Воды немного, чай скоро вскипит, - сказала она.
– Простите, мне пора уходить.
– Доктор Наджед знает, что вы ждете
– спросил неожиданно для самого себя Илан.
Она от вопроса переступила с ноги на ногу, сначала вжала голову в плечи, а потом как-то смешно подпрыгнула. Так делают белые утки на пожарном пруду, когда им попадаешь по голове кусочком хлеба.
– А вы... знаете?
– спросила она.
– Я вижу, - легко присвоил себе итог чужой наблюдательности Илан.
– Я же доктор.
– Значит, знает, если тоже видит, - госпожа Джума сложила руки поверх незаметного еще живота.
– Ваша матушка имеет широкие взгляды и наверняка сможет понять меня. Ведь в браке она никогда не состояла.
Если в эту фразу был вложен какой-то иной смысл, Илан его не уловил. Зато понял прямой и грубый намек на то, что сам он незаконнорожденный, поэтому лучше бы молчал. То ли он посочувствовал не с той стороны, неполноценно и неудачно, то ли Джума на любое любопытство в свой адрес, как дворовая сука, кусалась в ответ.
– Вы не представляете себе особенностей семейных отношений в этом дворце, - искусственно ровным голосом медленно произнес он.
– Ребенок, рожденный внутри семьи, от родителей, которые уже состоят в родстве, не может быть незаконнорожденным. Никогда не сравнивайте себя с моей матерью и свой разврат с чужой, изуродованной дикими правилами жизнью.
На самом деле он едва удержался от того, чтобы вытолкать ее из кабинета взашей. Останавливала его разболевшаяся нога и несколько сотых назад пережитый стыд за то, что стал часто распускать руки.
Джума, к его удивлению, не возмутилась.
– Да, - сказала госпожа Джума, опустив глаза.
– Я молодая здоровая женщина, хочу детей, и это не изменить. Я не вижу, что во мне плохо. Как будет время, смирюсь с этим.
– Взяла со стеллажа какую-то книгу, и, с гордо поднятой головой, вышла из кабинета.
"Морализаторы грёбаные", - донеслось из коридора. Во множественном числе. Действительно, доктор Наджед знает.
Илан погасил спиртовку под вскипающим чайником и залил заварку прямо в фарфоровой чашке, добавляя воду понемногу, чтобы чашка не треснула. Сел к хозяйскому столу, подул на всплывшие чаинки. Думать ни о чем больше не хотел. Полно людей, которым живется не проще, чем ему, и они не утруждают себя раздумьями, иначе у них заболит и отвалится думалка. Двое суток он скитался по дворцу без особых намерений, выполняя что-то по мелочи, помогая, мешая, мозоля глаза, грыз себя, и результат? Нагрыз мигрень, симптомы начинающегося гастрита, осталось, как лисе в капкане, отгрызть больную ногу, и можно будет свалиться и вообще больше ничего не делать и ни за что не отвечать. Все к тому идет. "Как будет время, смирюсь с этим", - какая прекрасная фраза. Намного более пригодная для использования в жизни, чем постоянное внутреннее нытье от неуверенности и страхов. Давайте же, доктор, не нойте. Займитесь диагнозом.
Ожидая, пока немного остынет чай, Илан открыл чернильницу и песочное сито, очинил старенькое, погрызенное с тупой стороны стило на чистый лист бумаги. Стружку беззастенчиво ссыпал на пол, благо там уже было намусорено. Быстро и неразборчиво написал:
"Насколько численно Белые превосходят Серых?" Подумал: с чего бы мне интересоваться этим?
"Что за конфликт между прежним руководством берегового посольства и командованием парусника "Гром"?" Никакой связи с первым вопросом. Но они пытались убрать Палача.