Дело о мастере добрых дел
Шрифт:
Мужчина сделал попытку оттолкнуть женщину и перевалить через порог, но Никар взял в одну руку самую большую из изогнутых хирургических игл, в другую скальпель и поманил смельчака:
– Иди, ко мне, родной. Порезался? Зашью.
Тот сразу отступил обратно и перестал показывать руку.
– Вашей дочерью подписан контракт, - жестко сказал Илан.
– Она не вещь, забирать ее или возвращать. Она решает сама.
– Кормильца семью лишила, падаль!
– женщина погрозила выглянувшей было Мыши кулаком.
– Для
– Писать сначала научись, - зашипела Мышь и медленно, но верно стала сползать с кушетки, чтобы вступить в новую драку. Илан осадил ее обратно.
На крики и со стороны госпиталя, и со стороны парадного входа уже начали подтягиваться зрители.
– Это у вас нет права лишать меня моей семьи! Иди сюда, гадина! Мы все уходим! Сейчас же!..
– Шестьдесят лар в кассу как штраф за несоблюдение контракта, четырнадцать за разбитую химическую посуду, и вы уходите, - спокойно и громко объявил Илан, понимая, что ссориться и начинать кричать в ответ - тупик.
– Шестьдесят?
– ахнул мышиный отчим.
– Вместе семьдесят четыре! Или я сам напишу судье, и про побои добавлю. Не готовы? Нет денег? Тогда вон отсюда! Здесь госпиталь, а не город нищих!
– Я!.. Я...
– захрипела женщина, подняв вверх побелевшие кулаки, и вдруг стала валиться назад, падая в приступе.
Илан и санитарки из приемного шагнули было ловить припадок, но сквозь почти натуральные судороги Илан увидел, как зло блестит на него приоткрытый глаз - проверяет впечатление.
– Стоять!
– велел он персоналу.
– Не держите! С этим балаганом только милостыню на паперти вымогать.
Взял Мышь за шиворот, снял с кушетки и вытолкнул из приемного покоя в госпитальный коридор. За дверью Мышь вдруг снова всхлипнула:
– Я что, правда столько должна?
– Нет, - ответил Илан.
– Забудь. Но они сюда за тобой больше не сунутся.
Мышь шумно выдохнула. Проговорила счастливо:
– Врете вы, доктор, как нанятой!
Илан все-таки хлопнул ее по затылку. Не сильно и не всерьез. Но должен был.
* * *
Илан умудрился открыть тяжелую дверь в свой кабинет так осторожно, что она не спела ему ни одну из тысячи своих надоевших песен. И сразу понял, что в лаборатории говорят про него.
– Если бы с ним все было иначе, - говорил государь Аджаннар, - я бы вчера не сдержался.
– А ты и не сдержался, - отвечал кир Хагиннор.
– Ты живого человека обижаешь. Римерид - он мертвец, ему не больно. А этого не трогай. Люди говорят, он поклялся спасти столько жизней, сколько его отец погубил. Вот и пусть спасает.
– Это задача на тысячу лет и не для одного человека.
– Тем более, не лезь. Если кто с ней и справится, так только он. Знаешь, как ко мне подходит его мать со своими иголками? "Приготовьтесь, кир Хагиннор, сейчас будет больно". И непонятно, сразу
Неудобный комок, стоявший у Илана под сердцем после утренней встречи с зеркалом, ухнул вниз, словно в детстве на качелях. Затрепыхался внутри и затих, распадаясь на простые и ясные понятия: доброта, долг, правда, честность, благодарность. Илан на несколько ударов сердца замер. Потом встряхнулся. Для него все услышанное имело немного неожиданный, но очень серьезный и очень своевременный смысл.
Значит, не только у Илана есть невидимые миру сопли. И не только Илан верит в то, что зло злом не поборешь. Кир Хагиннор, оказывается, не только живой человек, но и признает это. Человек, который знает, как и зачем жить эту жизнь.
Илан толкнул дверную створку, чтобы она заскрипела и стукнула, потоптался возле входа. В лаборатории замолчали.
– Я хотел предложить тебе ехать со мной в Тарген, - государь вышел Илану навстречу, запахивая плащ.
– Но я хорошо понимаю, что ты нужнее здесь, поэтому уговаривать не буду, выбор за тобой. Поедешь?
Илан отрицательно покачал головой.
– Хорошо, - легко согласился государь.
– Тогда скажи мне одно: ты всегда выполняешь свои обещания?
Илан понял, о чем речь, криво улыбнулся. Отвел взгляд.
– Я стараюсь не обещать того, что не смогу сделать, - сказал он.
– Но то, что уже обещал? Делаешь?
И тогда Илан посмотрел государю прямо в глаза:
– Да. Временами я об это убиваюсь.
– Об это все мы временами убиваемся, доктор Илан.
– Государь на мгновение дотронулся Илану до плеча, и они с киром Хагиннором ушли.
Илан остался один. Зашел в лабораторию. Ему зачем-то переставили на столах химическую посуду и повернули к свету стеллаж с чашками плесени. Плесень света не любила. Придется наводить порядок.
Мышь сегодня не работница. А еще нужно растапливать печь, делать закладку на стерилизацию и добирать хвосты по инъекционным препаратам, и тоже пропускать через автоклав. Нужно пройтись к чахоточным. Нужно заглянуть в хирургию. Нехорошо выпадать из рабочего графика по причине невидимых соплей. И нужно раз и навсегда подобрать эти сопли. Люди, как выяснилось, думают об Илане лучше, чем он того стоит, и ставят его выше, чем он сам себя ценит. Выглядит в их глазах он иначе, чем представляет себе. Зато и ждут от него больше, чем он дает.